Вскоре все поняли: новый Князь знает свое дело и умеет работать с людьми. А его биография только способствовала росту уважения со стороны граждан. Правда, не все это сначала поняли. Владимир Рюрикович Крамолин решил на первых порах попробовать себя в роли «старого опытного наставника молодого правителя». Но он не учел, что Всеслав Сибирцев не терпел такого отношения к Престолу. Первое же совещание, на котором Крамолин позволил себе пару отеческих замечаний, сделанных снисходительным тоном, закончилось страшным разносом. От директора СГБ только пух и перья летели. Всеслав прекрасно знакомый со всеми последними недоработками, промахами и провалами СГБ, вульгарно говоря, публично поимел Крамолина во все дыры. Тем самым, до сведения министров, Думы и высокопоставленных чиновников было доведено, что Всеслав Бравлинович ни каких нарушений иерархии и «особых отношений» не потерпит.

— Ладно, не хочешь светиться, и не светись, — прервал воспоминания Всеслав, — в целом, картина ясная. Американцу нужны гарантии, что я не сменю внешнеполитический курс. Это все хорошо. Гарантии он получит. Но Крамолин докладывает: Форгейт будет просить поделиться трофеями с Рионы. Я пока не решил, что делать.

— Делись! Тут и речи быть не может, — фыркнул отец, — отдай ему догонский антиграв и еще пару мелочей третьей категории секретности.

— Не много? За глаза хватит третьей категории. Мы и так уже дали русским половину трофейных разработок. Но это самый близкий союзник, мы обязаны с ними делиться. А в американцах я не уверен.

— Не бойся, Всеслав. Отдавай. Теперь и они наши верные союзники, по крайней мере, пока остается внешняя угроза. А Форгейт честно заслужил свою долю. Именно он сорвал попытку китайцев сыграть свою игру за наш счет.

— Верно, — согласился Всеслав, — у Форгейта через год выборы, а основной конкурент изоляционистское дерьмо. Надо помочь Вильяму повысить популярность.

— Наконец то ты начинаешь мыслить как правитель, — в устах отца похвала звучала сомнительно, но не стоило обращать на это внимание. Естественно отец пока гораздо лучше разбирался в трехмерных шахматах мировой политики. Просто надо было учиться.

— Отец, сколько я живу, а до сих пор не могу понять смысл этих президентских выборов. Каждые пять лет выбрасывать кучу денег на эту комедию, и все время заботиться о своей популярности. Как они еще работать умудряются?

— Я сам не могу понять. Но как-то же работают. Умудряются. У Варламова через два года перевыборы, тот же самый бордель. Но ему проще, в колониях его боготворят.

— Понятно, — улыбнулся Всеслав, переводя разговор на новую откровенную тему, — Отец, я давно собираюсь спросить. То первое совещание по поводу догонов и Рионы. Почему ты тогда использовал меня втемную? Ты же уже тогда знал, что мы будем воевать с сепаратистами.

— Извини, Всеслав, я не мог по-другому. Нельзя было говорить это даже тебе.

— Утечка информации?

— Нет, не так. Ты и генералы должны были знать, что стоите против целых полчищ врагов. Вы должны были чувствовать, что от Вас зависит судьба всей Руссколани. Благодаря этому Вы действовали с максимальной эффективностью.

— Может ты и прав, — задумался Всеслав, — иногда необходимо знать только часть правды. А поиск необычайно важного артефакта? Я только на Голуни понял, что это был отвлекающий маневр.

— Естественно, утечка информации была неизбежна. Но эта версия лучше всего объясняла все странности наших действий.