– Замечательно, человек-друг Мойше. А теперь расслабься. Скоро появятся акулы. Следи за падальщиками. По ним можно судить, когда акулы не могут больше ждать. Они начинают пританцовывать.

В своей тайной вселенной Мойше рассмеялся. Звездные рыбы верили только в обдуманные действия. Этого, собственно, и следовало ожидать от существ, чьи жизни измерялись миллионами лет, однако молодые рыбы бывали беспокойными и восторженными. Их частенько ругали за беспокойные вибрации в присутствии взрослых. Старейшины называли это «пританцовывать». Головастик пританцовывал почти все время. Старейшины считали его местным дурачком. По словам Головастика, они жалели о том, что позволили ему в таком нежном возрасте соприкоснуться с грубыми сознаниями людей.

– Это шутка, человек-друг Мойше. Хорошая шутка? Смешно?

– Да. Очень смешно.

Для звездной рыбы. Должно быть, старейшины – самые флегматичные, прагматичные и лишенные понятия о юморе существа во всем творении. Они даже не могли постичь само понятие шутки. Бен-Раби находил, что это очень удручающее сообщество. Если не считать Головастика.

– Мне очень повезло стать твоим теледругом, Головастик. Очень повезло.

Бен-Раби говорил искренне. Ему доводилось вступать в контакт со старейшинами. По его сравнению, это было как заниматься любовью с собственной бабкой, сидя голой задницей на айсберге под взглядами внимательной толпы. Встреча с Головастиком была для него самым приятным событием за последние годы.

– Да. Тронутым лучше держаться вместе. Венсеремос, товарищ Мойше.

Вселенная бен-Раби наполнилась смехом.

– Где ты это откопал?

– Твое сознание полно отрывочных воспоминаний, человек-друг Мойше. Когда-то ты играл революционера на куске твердой материи, который назывался Пыльный Шарик.

– Точно, играл. Недели две. А потом увертывался от пуль всю дорогу до посольства.

– Ты многое пережил за последние несколько лет, человек-друг Мойше. В десятки раз больше, чем другие, кто вступал в контакт с Головастиком, звездной рыбой. Много приключений. Как ты думаешь, вышел бы из Головастика шпион?

– А за кем бы ты стал шпионить?

– Да. Это проблема. Очень трудно прикинуться акулой.

– Это тоже шутка, да?

– Да. А ты все еще шпионишь, человек-друг Мойше?

– Нет, завязал. Я больше не Томас Мак-Кленнон. Теперь я Мойше бен-Раби. Я нашел свой дом, Головастик. Теперь это мой народ. Нельзя шпионить за своим народом.

– Ого, у тебя в сознании какие-то тени. Может, там прячется секретный агент? Похоже на то. Хей! А может быть, однажды ты отправишься шпионить за людьми на кусок твердой материи? Будешь двойным шпионом.

– Двойным агентом?

– Да. Это правильное слово.

– Со шпионажем покончено, Головастик. Я буду телетехом.

– Опасно.

– Шпионаж тоже. Тому больше причин, чем ты можешь понять.

– Ты имеешь в виду опасность вреда для сердца?

– Не понимаю, почему говорят, что ты глупый. Ты гораздо догадливее, чем большинство известных мне людей. Ты понимаешь суть вещей без объяснений.

– Потому что я – звездная рыба. Люди не могут заглянуть внутрь, человек-друг Мойше. Вам надо объяснять. Вам надо показывать. Ты не такой человек, чтобы этим заниматься.

– Да. Давай поговорим о чем-нибудь другом, а?

– Время разговоров подходит к концу, человек-друг Мойше. Падальщики начинают пританцовывать. Ты не обратил внимание?

– Я еще не могу видеть все сразу. Это было одним из достоинств вселенной, которая рождалась, когда телетех вступал в контакт. Человек больше не был ограничен бинокулярным зрением, но ему приходилось отвыкать от своих прежних привычек.