– Ничего, – сказала она, беспокойно оглядывая остальных. – Он просто… просто немного не в себе. Он скоро поправится, вот увидите. Просто немного переволновался.

Глаза ее остановились на Эйрмид, белой волчице, некогда бывшей обеи клана МакХитов, в обязанности которой входила мрачная задача отбирать малькадов у матерей. Кайла даже навострила уши и приняла угрожающую позу.

– Попробовала бы ты сама, Эйрмид, упасть в ледяное море. Послушали бы мы, что бы ты тогда бормотала, будучи немного не в себе.

Эйрмид вся насторожилась, в воздухе повисло напряжение, но тут опять вмешался Аббан:

– Не в себе, мама? А в ком? В тебе, во мне и в нем. Ты попрыгай, повернись, в другой шкуре объявись.

Наступила неловкая тишина. Фаолан громко взрыкнул, словно прочищая горло.

– Ну что ж. Давайте и вправду начнем с Мирра. Я встану справа, а ты, Эдме, защищай его слева.

– Готовы? – спросила Эдме.

– Да, готов! – звонко пролаял щенок.

– Цепляйся за лед изо всех сил когтями на передних лапках и отталкивайся задними, а мы тебе будем помогать, – сказала Эдме.

– У меня очень цепкие когти, – похвастался Мирр.

Мирр прислушивался к стуку сердец Фаолана и Эдме, и ему становилось радостнее на душе. Эти звуки для него были драгоценнее всего на свете. Он слышал, что существуют особые драгоценные камни, которые очень красиво сверкают. Некоторые животные готовы были даже продать свою душу ради таких красивых камней, но маленький Мирр этого не понимал. Никакие камни во всем мире не могли сравниться со стуком сердец его друзей, которые сейчас прижимались к нему.

Они уже почти поднялись на самую вершину, как очередной налетевший порыв ударил по ним, как молот по наковальне, и едва не сбил с ног. Удержится ли крепость против такого сильного ветра? Мир почувствовал, как лапы его предательски скользят по льду. Он крепко зажмурился и задержал дыхание. Удары сердец Фаолана и Эдме эхом раздавались во всем его теле. «Я могу умереть… могу умереть… но меня любят».

Он раскрыл глаза, и мир засиял для него ярче любого бриллианта.

Но вот их падение прекратилось, хотя столкновение не было таким жестким, как она ожидала. Они втроем угодили прямо в сугроб, и их лапы перепутались так, что не сразу можно было сказать, где чьи.

– Какая удача! Прямо в снег! – воскликнул Фаолан, освобождая задние ноги. Оба они с Эдме чувствовали, как под ними копошится Мирр. Выбравшись из сугроба, он удивленно сказал:

– Снег? Но столько дней вокруг был один лишь лед.

– Его сюда надуло ветром, – объяснила Эдме, кивком показав на Замерзшее море. – Мы оказались прямо в том месте, где он попадает в вихрь.

– Маленькое завихрение, где много леммингов, – сказал Фаолан, наблюдая за тем, как во все стороны разбегаются десятки маленьких пушистых грызунов. Волки, не теряя времени, поймали достаточно, чтобы можно было полакомиться всем. Разорвав одного лемминга и похрустывая его косточками, Мирр поднял перепачканную в крови мордочку и спросил:

– А что такое завихрение?

– Это похоже на водоворот, – ответил Фаолан, пережевывая одного из самых толстых леммингов. – Ветер попадает сюда и ходит по кругу, не вырываясь наружу. С собой он приносит снег с моря, и этот снег здесь накапливается. Видишь, как изгибается ледяной гребень? Он-то и не дает ветру идти дальше. Ветер и снег в этом углублении попадают в ловушку. И мы тоже угодили как раз в нее!

– С вами все в порядке? – ухнула Гвиннет, опускаясь с высоты и нарезая круги. При этом она постоянно всплескивала крыльями, будто готовилась к посадке, но не могла решиться.