По дороге на Агриколу пан Сосенка купил большой кулек конфет и килограмм сочных груш для левого нападающего «Сиренки». Пускай парнишка знает, что он не забыл о нем, что пан Сосенка заботится о молодых футболистах с родной Воли.

Стадион был полон. В тени развесистых грабов переодевались герои предстоящего матча. Пан Сосенка еще издали увидел Манюся.

— Как поживаешь, Чек? Я вижу, ты совсем забыл старых друзей! Почему не заглянешь ко мне?

Мальчик ответил ему искренней, открытой улыбкой:

— Мое почтение, пан шеф! Разве пан не знает, что я уже перестал быть безработным? Тружусь у пана Лопотека в качестве технической помощи. Это хорошо, что пан не забывает нашу команду.

— Вот тебе конфеты и груши, угости ребят. — Парикмахер протянул Манюсю оба кулька.

— Большое спасибо! Витамины нам очень пригодятся.

Но приятную беседу внезапно прервал Ромек Вавжусяк. Он, как всегда, был отлично одет: синий костюм в полоску, замшевые ботинки, новый шелковый галстук. Не обращая внимания на парикмахера, он кивком головы подозвал Манюся.

— Хочу с тобой поговорить.

Мальчик побледнел и нахмурился.

— Что тебе надо? — прошептал он.

— Ты собираешься играть в «Сиренке»?

— Да, собираюсь, — твердо ответил Манюсь.

— А заявление? — Глаза старшего Вавжусяка горели недобрым огнем.

— Заявление недействительно.

— Как это — недействительно?

— По принуждению.

Темные глаза Вавжусяка с ненавистью глядели на мальчика.

— Смотри, Чек, я знаю, ты шустрый парень, но с нами ты лучше не задирайся… Уже получил раз…

Манюсь вымученно улыбнулся:

— Оставьте меня в покое, я вас не задираю!

— Если ты будешь играть, мы заявим протест. К чему это вам? Хотите, чтобы матч аннулировали?

— Заявляйте. Мы вас не боимся.

— Подумай, Чек, по-хорошему тебе советую.

— Я уже давно все обдумал.

Вавжусяк снова со злостью взглянул на него:

— Запомни, что я тебе сказал, и смотри, чтобы потом не пришлось жалеть.

— А что пану от него нужно? — вмешался подошедший парикмахер.

Ромек скользнул по нему презрительным взглядом.

— Не ваше дело. — И, бросив Манюсю еще один предостерегающий взгляд, удалился.

В это время к мальчику подошел редактор Худынский.

— Как поживаешь, беглец? — приветствовал он его, протягивая руку. — Я слышал, что ты уже покончил с «Экспрессом».

— Это правда, пан редактор. Теперь пан уже может не бояться конкуренции. «Жице Варшавы» победило.

Редактор опустил ему на плечо тяжелую руку:

— Скажи ребятам, чтобы сегодня играли еще лучше, чем всегда. У меня есть для вас один сюрприз.

— Может, пан хочет написать репортаж и опишет все опасные положения у ворот?

— Нет, еще интереснее.

— А может, пан привез с собой фоторепортера, чтобы тот увековечил всех нас?

— Еще интереснее!

Манюсь присвистнул от удивления:

— Тогда не могу догадаться.

— Будем транслировать по радио репортаж о вашем матче для спортивной хроники.

— Ур-ра! — изо всех сил закричал Чек. — Значит, и тетя Франя в больнице сможет слушать, как мы тут играем!

— Словом, помни: играйте так, чтобы мне не было стыдно за вас.

— Само собой, пан редактор! — И Чек тут же помчался к ребятам сообщить им сенсационную новость.

Известие это вызвало целый переполох. Сначала никто не хотел верить Манюсю, и только после того, как Стефанек подтвердил, что это правда, раздались громкие возгласы восхищения.