На другой день, 5 мая 1941 года, Сталин должен был выступить в Кремле на выпуске слушателей военных академий. Буквально за полчаса до начала банкета вождю доложили секретную телеграмму из Берлина с кратким изложением речи Гитлера. Как мы увидим, Сталин на встрече с «академиками» дал на нее ответ. Правда, речь советского лидера не публиковалась.

Почему Германия побеждает? – вопрошал Сталин, выступая в Кремле. Он отметил хорошую организацию и боевую технику немцев, глубокомысленно намекнул на наличие у нее «союзников». Однако в результате побед в германской армии (здесь он «отвечал вчерашней речи Гитлера») «появилось хвастовство, самодовольство, зазнайство. Военная мысль не идет вперед, военная техника отстает от нашей…».

Было на банкете много тостов, здравиц. Три тоста произнес и сам Сталин. Когда разгоряченный спиртным генерал-танкист предложил выпить «за мирную сталинскую внешнюю политику», Сталин не спеша поднялся и остановил выступавшего:

– Разрешите внести поправку.

Медленно подбирая слова, жестикулируя здоровой рукой, лидер гигантской страны заявил: «…Мирная политика дело хорошее. Мы до поры до времени проводили линию на оборону до тех пор, пока не перевооружили нашу армию… А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны, – теперь надо перейти от обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а современная армия – армия наступательная».

Естественно, «бурные аплодисменты» офицеров были ответом вождю.

Кое-кто, прочитав эти строки, скажет: «Вот видите, Суворов – автор книги «Ледокол» – был прав. Сталин готовился к нападению на Германию». Как я уже неоднократно и письменно, и устно публично говорил: в том, что Сталин, большевики всегда, подчеркну-всегда, готовились только к наступательной войне, нет и не было никакого секрета. Данная позиция, исходя из ленинской установки на мировую революцию, опирается на коминтерновское мышление, стремящееся всю планету сделать красной. Сталин готовился к войне с Германией. Это несомненно. Возможно, он и хотел упредить Гитлера. Тоже возможно. Когда? Сроки, однако, не определялись. Нет ни одного известного документа, где бы об этом говорилось. Если бы были директивы о начале нападения СССР на Германию 6 июля 1941 года, как утверждает Суворов, это, в конечном счете, было бы невозможно скрыть. Многомиллионная Красная Армия имела бы в округах, армиях, в других высоких штабах соответствующие директивы в «Особых пакетах». Генштаб, все военные ведомства вели бы между собой секретную переписку, следы которой непременно бы остались. А история, как и математика, – наука точная. Версии еще не доказательства. Возможно, они и есть, но нам пока неизвестны.

Нарком обороны Тимошенко и начальник Генштаба Жуков 14 мая 1941 года отправляют директивы «особой важности» командующим войсками Западного, Прибалтийского, Киевского военных округов. Главная задача определена так: «К 20 мая 1941 года лично Вам с начальником штаба и начальником оперативного отдела штаба округа разработать детальный план обороны (курсив мой. – Д.В.) государственной границы…». Нигде ни слова о готовности удара по немецким войскам, никаких данных о превентивном нападении СССР на Германию. А совершить широкомасштабное нападение на немецкого «друга» без детальной оперативно-документальной проработки, создания соответствующих группировок, иных многочисленных мероприятий – невозможно. Вербально, устно, бросить в бой можно лишь подразделение, часть, а не многомиллионную армию.