В конце 90-х о "Казме-Казме" как о реально функционирующей музыкальной единице известно немного. Их последняя программа представляла собой академическую музыку, исполняемую оркестром из одиннадцати человек. После "Плясок трубадуров" и "Катакомб любви" группа альбомов не записывала.

"Иногда я задумываюсь над тем, зачем вообще все это делалось, и нахожу только один ответ, - вспоминает, оглядываясь на пройденный путь, Евгений Ходош. - Мы пытались найти для себя вселенское утешение от вселенской скуки".

"И вот, когда я так горевал, веселые речи и утешения друга принесли мне столь великую пользу, что, по крайнему моему уразумению, я только благодаря этому и не умер..." (Д.Боккаччо. "Декамерон").

Опиум для народа

Внеклассное чтение

Серебристый красавец-лайнер уверенно рассекал стальными крыльями плотные нагромождения перисто-кучевых облаков. Мы с Александром Волковым возвращались с Франкфуртской книжной выставки 94-го года, на одном из стендов которой были представлены экземпляры "Золотого подполья" - массивной энциклопедии, посвященной самиздатовской рок-прессе в СССР. Книга имела определенный резонанс: пара издательств грозились опубликовать ее сокращенный вариант на английском, но что-то там не срослось. Может, и к лучшему. Как бы там ни было, жизнь продолжалась, пора было двигаться дальше.

Никогда не отличаясь особым терпением, я прямо в самолете "Франкфурт-Москва" начал совращать Сашку макетировать еще одну книгу - прекрасно понимая, что без рассудительного Волкова новый проект может оказаться полным говном. Длинный, как путь к коммунизму, Волков устало развалился в кресле и тщетно пытался уснуть. Ни о какой книге он и слышать не хотел, тем более - на высоте 7000 метров над уровнем моря. В памяти еще свежи были душераздирающие картины под общим названием "подпольное изготовление "Золотого подполья". Пережить вторично подобный стресс меланхоличный Волков явно не желал. Вдобавок ко всему в его душе еще не улеглась обида на мой отказ делать книгу о группе "ДК".

Впрочем, услышав название "100 магнитоальбомов советского рока", Волков слегка оживился. Тема оказалась для него близкой, поскольку в рок-культуре он был человеком не посторонним. В начале 80-х Сашка посещал и фотографировал подпольные концерты. В 83-м познакомился с "Оберманекенами", в 84-м - с Шевчуком, который жил у него во время записи альбома "Время". Тогда же начал общаться с Жариковым, Рыженко, Вишней, Силей и другими деятелями московско-питерского андеграунда. Чуть позже Волков - архитектор по образованию - занялся оформлением рок-журналов, став впоследствии одним из редакторов таких культовых изданий, как "УрЛайт" и "КонтрКультУр'а".

Веским аргументом в доламывании упрямого Волкова стали вывезенные из Франкфурта рок-энциклопедии "All Time Top 1000 Albums" и "100 Great Albums Of 60's". Одну из этих книг я честно купил. Вторую пришлось украсть - назло мымре в униформе, которая ни за что не хотела ее продавать и все тыкала пальцем в табличку "выставочный экземпляр".

Совершенно очевидно, что литературу подобного жанра никто у нас в стране еще не издавал. Порой, когда у меня дурное настроение, мне начинает казаться, что в России вообще мало кто что-нибудь делает. Наверное, я не прав...

Воздух в салоне самолета был наэлектризован до предела. Вокруг двух спорящих Александров искрило. Сменивший тактику Кушнир перешел с блюзов на речитатив, в котором замелькали нетипичные для его словарного запаса выражения: "наш долг", "дань уважения", "кто, если не мы". Когда строгая стюардесса объявила о посадке самолета в "Шереметьево-2", Волков сломался.