|
Это её свое-образный выход в большой свет, как бы первый бал. Как она будет выглядеть на портрете? Как будет воспринята другими? Ведь это всё равно что показаться на людях в новом платье. А она це-нит красивые вещи, любит и умеет со вкусом одеваться, её наряд безупречен и всегда соответ-ствует обстоятельствам, она знает, что будет смотреться по-иному, но как именно?.. Ведь это то же, что танцевать на глазах у всех. Танцевать, понимая, что ты не так ловка и грациозна, как этого хотелось бы. Зная, что ты слишком горда, чтоб снести насмешку, если сделаешь вдруг в танце не-ловкое движение. Это по-женски волнует её, она чуть смущена. Художник только что усадил её. Попросил немного повернуть голову. Слегка изменил положение руки. Что-то сказал. Всё это по-велительно, быстро, будто походя. Его профессионально отработанные манеры приняты ею за не-допустимую вольность. Она чувствует себя неловко, ибо придаёт большое значение соблюдению общепринятых норм поведения и правил хорошего тона. Ожидала уважительного отношения, та-кого же, с каким отнеслась к нему сама, а получила вот что… Тем не менее всё исполнила. Она убеждена, что инициатива всегда исходит от старших. И замуж-то вышла отчасти потому, что так надо. А теперь её передали в другие руки, значит, это тоже так надо. И она притихла в недоверчивом ожидании: что ж, посмотрим, что из этого вый-дет… Незаурядный психолог, она по-своему проницательна. Понимает, что он умён, многое знает и умеет, немало повидал. Он ей даже чем-то импонирует, этот сильный, скрытный человек. Она сознаёт, что не может восхитить его как женщина, но винит в этом только его самого. Интуитивно чувствует, что он видел и знал других женщин. И что он ставит её, в общем-то, невысоко. Ей кажется, что он не разглядел её, недооценил, отнёсся весьма поверхностно. Её самолюбие задето. И что же? Она впервые в жизни соприкоснулась с личностью такой интеллектуальной психологиче-ской мощи, инстинктивно попыталась защититься… и невольно спасовала. Только что была гор-дая, исполненная собственного достоинства синьора Джоконда – и вот в чём-то наивная, в чём-то беспомощная синьорина Мона Лиза. Но она сдержанна в проявлении своих чувств. Редко улыба-ется, почти никогда не смеётся, а говорит мало и негромко. Мысль предваряет каждое её движе-ние, слово. И потому её походка нетороплива, она не делает лишних жестов. За всем этим угады-ваются задатки деспотической натуры. Да, её самолюбие задето, она испытывает чувство неловкости. Но всё это набежало и схлы-нуло, как лёгкая волна, потому что Мона Лиза счастлива. Она скоро станет матерью, о чём едва ли догадывается даже всевидящий синьор Леонардо. Он ведь мужчина… Молодая супруга честолюбивого флорентийского купца полна тихой предматеринской ра-дости. Она спешит насладиться своим тайным счастьем в предчувствии того часа, когда неумоли-мое время унесёт у неё это жгучее, ни с чем не сравнимое ощущение обладания тайной материн-ства. Как страстно мечтает о сыне её темпераментный Франческо – о наследнике и продолжателе дела и рода Джокондо! И вот скоро, совсем скоро он узнает об этом. И ей тоже хочется сына. Она ведь всегда тяготела к мужчине. Женщина кажется ей такой слабой и ненадёжной… Она прожила долгую и благополучную жизнь. У неё родилось пятеро детей. Через десять лет Франческо Джокондо умер. Она вышла замуж вторично, и снова удачно. Но была ли она счастли-ва? Ей сопутствовала удача во всех её предприятиях, но если она и чувствовала себя временами счастливой, то не так и продолжительно. Не имея склонности к наукам и изящному, она стала прекрасным домашним администрато-ром. Покровительствуя близким и зависящим от неё людям, испытывала от этого большое удо-влетворение. Через это она как бы возвышалась в глазах людей, которые безоговорочно призна-вали её превосходство и своеобразное душевное величие. Однако её почти деспотическая требовательность к окружающим, по-женски эгоистическая страсть к устройству домашнего быта, к упорядочению семейной жизни были безграничны. |
