|
Его волосы почему-то притягивают внимание больше, чем то, что под ними. И все же прононс у него не деревенский, скорее такой как бы норвежский. Среди его волос вдруг отыскивается информация о том, что в эту страну он ездил учиться. На ландшафтного дизайнера. Вот-вот. Это как раз такой тип, от которого обществу никакой пользы, но его на всякий случай держат: вдруг пригодится. Когда кому-нибудь потребуется кровь или органы. Но ему и отдавать нечего. Кроме спермы. Совершенный донор спермы. Оцените коварство Лоллы, черт бы ее побрал! Она выбрала себе совершенно пустой экран, чтобы ребенку достались только ее файлы. Они перебирают будущие имена. Лолле хочется назвать его Халлдором в честь ее папы. У Дизайнера на этот счет своего мнения нет. Я молчу и смотрю то на ее пузо, то на его ширинку. Но никакой связи между ними не вижу. По крайней мере, такой связи, какая есть между мной и мамой. Мама настраивается на «демократичный» канал и улыбается Стебби Дизайнеру, явно чересчур натянуто:
— Ты знаешь, мы тебе всегда рады, — говорит она и наливает в его чашку кофе. — Да, спасибо, — отвечает он, улыбается такой акранесистой улыбочкой и забеляет кофе молоком. Оно поднимается в чашке, как холодная сперма в горячей крови. У меня изо рта вылетает: — Эй… А ты уже раньше этим занимался? — Чем? — спрашивает он. — У тебя еще с кем-нибудь так было? Лолла стреляет в меня глазами через стол, и я пытаюсь спастись, быстро улыбнувшись дурацкой невинной улыбкой. Дизайнер перестает пить кофе, ставит чашку на стол, поудобнее устраивается в своей кофте и без тени иронии произносит: — А-а, ты в этом смысле… Ты хотел спросить, есть ли у меня еще дети… Нет, это первый… — А ты никогда не думал посвятить этому жизнь? — продолжаю я. — Не-е, одного раза хватит… — говорит он и смеется, как будто сказал что-то сверхоригинальное. — А ты этим заинтересовался, Хлин? — спрашивает Лолла. С целыми 3,5 кг подтекста. — Ага. — Ты, наверно, хочешь его спросить, как именно он это сделал. И смех. — Попробуй. Это здорово, — ехидно прибавляет она. Опять смех. — Да я не о том. Я уже пробовал, — говорю я; на мне мамин взгляд. — И что, не вышло? — продолжает Лолла. — Ага. Хотя никогда не знаешь, вдруг от тебя кто-то забеременел… на стороне. — Ой, правда? — невинно спрашивает мама. Далее небольшая пауза, пока мне не удается перевести разговор обратно на акранесца: — Нет. Я просто тут подумал о маме, что если ей опять захочется забеременеть, то, может, вот он… — Да что ты! У меня других забот хватает, — со смехом перебивает мама. — Да. Наверно, хватает, — говорю я. — Хлин у нас юморист, — объясняет Лолла Дизайнеру, который сидит и смотрит на меня, как садовый архитектор. — Нет-нет. Я тут подумал, а не стать ли мне донором спермы, — говорю я, когда мама отсмеялась, а Лолла отулыбалась. Хотя неясно, понял ли Дизайнер мои последние фразы. — Донором спермы! — восклицает Лолла. — Ага. Или как это называется? Ассистент? Или… — Я замолчал, так и не сказав «спермопроводчик». Однако между нами воцаряется беременное молчание. И мы все сидим, как семья дураков, мы втроем — как «белый сброд», род такой захудалый, что уже и плодиться не может, три последних динозавра на приеме у доброго ученого Стивена Дизайнерса, который решил спасти вид от вымирания. |
