Сей великодушный и благочестивый душою мистер Теофилус Фриман, партнер и грузополучатель Джеймса Берча, владелец невольничьего загона в Новом Орлеане, явился среди своих животных ранним утром. Мужчин и женщин постарше он будил пинками, а рабов помладше – многочисленными резкими щелчками кнута над ухом, и вскоре все уже пришли в движение и сделались бодры. Мистер Теофилус Фриман энергично носился по всему двору, не покладая рук и готовя свою собственность к распродаже, намереваясь, несомненно, заключить в тот день не одно выгодное дельце.

Прежде всего он потребовал, чтобы мы тщательно вымылись, а тем, у кого были бороды, велено было их сбрить. Затем каждого из нас снабдили новой одеждой, дешевой, но чистой. Каждый мужчина получил шляпу, куртку, рубаху, штаны и башмаки, а женщины – платья из хлопчатобумажной ткани и платки, чтобы повязать ими головы. Только после этого нас повели в большую залу в передней части здания, к которой прилегал двор, чтобы как следует вымуштровать перед прибытием покупателей. Мужчин выстроили по одну сторону залы, женщин – по другую. Самых высоких поставили во главу каждого ряда, за ними следовали те, кто был чуть пониже, и так далее по росту. Эмили стояла в конце цепочки женщин. Фриман велел нам запомнить свои места. Он довольно угрожающим тоном и пересыпая свою речь разнообразными увещеваниями призвал нас выглядеть смышлеными и оживленными. Весь день он упражнял нас в искусстве «выглядеть смышлеными» и находить свои места с абсолютной точностью. После дневной кормежки нас вновь заставили маршировать и танцевать. Боб, цветной парнишка, который уже некоторое время принадлежал Фриману, играл на скрипке. Стоя рядом с ним, я осмелел настолько, что спросил, может ли он сыграть «Виргинский рил». Он ответил, что не знает такого, и спросил, умею ли я играть. Я ответил утвердительно, и он передал мне скрипку. Я подстроился, начал мелодию и окончил ее. Фриман велел мне продолжать играть и казался весьма довольным, бросив Бобу, что я намного превосхожу его в игре на скрипке. Это замечание, похоже, весьма огорчило моего сотоварища-музыканта.

На следующий день стали приходить покупатели, желавшие осмотреть «новую партию» Фримана. Тот щебетал не умолкая, многословно распространяясь о наших многочисленных достоинствах и положительных качествах. Он заставлял нас повыше поднимать головы, бодро маршировать вперед и назад, в то время как покупатели ощупывали наши руки и тела, поворачивали нас на месте, расспрашивали, что мы умеем делать, заставляли открывать рты и показывать зубы – точь-в-точь как изучают лошадь, которую собираются обменять или купить. Порой какого-нибудь мужчину