— Вот пойдёт она, а дальше? Опять все деньги в общак?

Мы озадаченно переглянулись, потом уставились на Андрея. Тот плечами пожал.

— А что вы на меня смотрите? По торговой части у нас Димон главный. И вообще — как решим, так и будет.

Воробьёв оторвался от записей и сказал, как отрезал:

— Больше половины прибыли из оборота выдёргивать нельзя. Нам ещё ассортимент расширять!

— Решено, — покладисто согласился Андрей.

— Но это уже после всех расходов, включая зарплату продавцов, — предупредил Воробей.

— И охрану, — добавил я.

— Охрану? — скривился Костя. — Слушай, Енот, а нас не прикроют по-родственному?

— Хочешь, можешь сам сутки через двое тут за спасибо дежурить, — предложил я. — Нет, ну а чё?

Фролов мигом вклинился между нами.

— Хорош, пацаны! Никто бесплатно работать не должен. — И спросил у меня: — Серый, сколько возьмут?

Я пожал плечами.

— На сорок в месяц, думаю, надо рассчитывать. Часть с киоска, часть со шмоточного отдела.

Воробьёв поморщился и покрутил длинным носом, но махнул рукой.

— Пойдёт!

— И, Дима, мы тебя уважаем и всё такое, но тут нам тебя прикрывать придётся. Начинай десятую часть от прибыли в общак сдавать.

— Только с этой точки? — сразу уточнил Воробей.

— А прикрывать тебя только на этой точке надо будет? — вопросом на вопрос ответил Фролов.

Дима Воробьёв обречённо вздохнул и сдался.

— Договорились!

И тут вновь не выдержал Костя Чиж.

— Блин, пацаны! Пилить-то как бабки будем, скажите уже!

Я усмехнулся.

— По пиратскому принципу. В общак половина пойдёт, оставшееся на семь частей делим. Нас шестеро и двойная доля Дюше…

— Не, — замотал головой Андрей. — По ларьку Дима главный, поэтому нам обоим по две доли приходиться будет. Нормально?

— Нормально, почему нет? Итого восемь долей от половины прибыли, — подвёл я итог. — Хрен знает, сколько это по деньгам выходить будет, но всяко лучше, чем ничего. Так?

Думал, вновь возмутится Костя, но тот предложенным вариантом оказался полностью удовлетворён.

— Ольгу в продавщицы устрою, двойная выгода получится! — заявил он, довольно потирая руки. — Ну что — вмажем?

— Я за бухлом, — предупредил нас Воробей и, звеня связкой ключей, вышел в коридор.

Андрей взял кинутый на диван пуховик, но я его придержал.

— Дюша, хорош! Давай по бутылке!

Фролов помялся немного, но отказываться всё же не стал.

— Если только по одной.

Вернулся Воробьёв, выставил на стол ноль-пять «Пшеничной», моё и своё пиво, ещё выложил консервированную ветчину.

— Угощаю! — усмехнулся он.

Андрей не утерпел и заглянул в оставшуюся раскрытой тетрадь, пихнул меня в бок.

— Ты смотри, не забыл записать!

Воробей развёл руками.

— Обижаешь!

Водку, как обычно, разлили по баночкам из-под майонеза, пиво — по стеклянным банкам побольше, не стали из горла хлебать. Ну и для разгона беленькую приняли все, чтобы уж точно торговля пошла.

— Ну, за нас, пацаны!

Чокнулись, выпили. Евген шумно выдохнул, отправил в рот насаженный на вилку кусок консервированной ветчины и признал:

— Ничё так водка, не палёная.

Воробей чуть пивом не подавился.

— Ясен палец — не палёная! Знаю, у кого брать!

Костя тоже закусил и поморщился.

— Но жестковата. Надо запивон сообразить.

— Нормальная водка! — не согласился с ним Рома. — Школьники пусть запивают, ты закусывай!

— Пиво берите, — предложил я и отошёл с банкой, уселся на диван.