Дядька задумчиво затянулся, потом пригладил усы и с сомнением посмотрел на меня, но совета спрашивать не стал и пожал плечами.

— По-божески возьмём. Сто рублей в сутки с машины.

— Это в месяц десять марок, — сразу перевёл я расценки в свободно-конвертируемую валюту.

— Машины продаваться будут, зачем мне сразу за месяц платить? — возмутился перегонщик.

— Ну не посуточно же в кассу вносить? — фыркнул я. — Заплатишь вперёд, а остаток в следующий месяц зачтём. Не последняя ведь партия, так?

Сева пожевал губы и нехотя кивнул.

— Годится. — Он оглядел просторный двор и спросил: — А можно машины покупателям прямо тут показывать?

— Плохая идея, — покачал головой дядя Петя. — С улицы сюда так просто не залезть, а вот если через калитку запустить, дадут по голове сторожу, ищи потом ветра в поле! — Он выкинул окурок в снег, поскрёб лоб и предложил: — Хотя если заплатишь за месяц вперёд и без всяких переносов, я второго человека на дежурство выводить стану. Ну и договор ответственного хранения чин по чину заключим, официально. Я же тут не сам по себе, я директор ЧОП «Корвет».

Дальше мы переместились в дежурку, где дядя продемонстрировал копии свидетельства о регистрации, лицензий на осуществление охранной деятельности и на оружие, следом выписал квитанцию на двадцать одну тысячу рублей. Лемешев тянуть резину не пожелал, рассчитался на месте и пообещал перегнать машины прямо завтра с утра.

— Говорите, люди бывалые? — уточнил он, отсчитав четыре пятитысячные купюры и добавив к ним тысячную.

— Огонь и воду прошли! — подтвердил дядя Петя. — Кто-то даже в Афгане был. Не сомневайся!

— Я к чему спрашиваю, — подался вперёд Сева. — Если не в курсе, я перегоном машин из Европы зарабатываю. Тоже всё непросто, всякое в дороге случается, а тут подвернулась возможность двойную прибыль срубить. В Югославии война, машины там за бесценок распродают. И главное всё легально: перегоняй и ставь на учёт, можно даже без взяток обойтись!

— Ну это вряд ли! — рассмеялся я.

— В разы меньше заплатить придётся, — уверил меня Лемешев. — И на месте, и здесь. Но нужны люди. Поехали бы двумя бригадами, одна в Германию, другая на Балканы. А по России уже одной колонной. Если кто-то ещё и в ментовской форме с корочками будет — вообще красота. Договориться бы с каким-нибудь отпускником, а?

Дядька задумчиво потёр переносицу.

— Есть о чём подумать, — признал он. — Поговорю с людьми. Давай-ка телефонами обменяемся и на связи будем.

Дальше я в дежурке задерживаться не стал, уточнил только:

— Дядь, деньги в кассу внесёшь? — И отправился в мастерскую, где мы фасовали сахар и собирали мебель для Гуревича.

Впрочем, сейчас там никто не занимался ни тем, ни другим. Полиэтиленовые пакеты с сахаром лежали в картонных коробах, а недоведённые до ума диваны стояли у дальней стены, всеобщее внимание приковал к себе занятый подсчётом денег Воробей. Оно и немудрено: сегодня Гуревич рассчитался с нами по ваучерам за вторую половину ноября.

— Короче, чистыми получается шестьдесят кусков, — подвёл итог Дима Воробьёв.

— А чё так жидко? — скривился Чижов.

— Меньше ваучеров скупили и выхлоп с одного чека снизился, — пожал плечами Воробей и протянул Андрею стопочку банкнот. — Двадцатка в общак, так?

— Так, — подтвердил Фролов, проигнорировав печальные вздохи пацанов.

— Тогда, Серый, тебе четыре штуки, Дюше — двенадцать, а нам по шесть.

Озвученное распределение никого не удивило, поскольку Андрей, как организатор, получал двойную долю, а я в последнее время занимался скупкой ваучеров куда меньше остальных.