Бабуля насмешливо крякнула, но ухо мое перестала крутить.

— Не лезь к девке. Не про твою честь. Понял? Потом сам спасибо скажешь. Значительно позже. Если узнаешь, конечно.

Наталья Никаноровна направилась к дивану, а затем рухнула на него, откинулась назад и вытянула ноги, блаженно жмурясь.

— Нет… В следующий раз нужно молодое тело. Это, конечно, совсем поношенное. Его все время нужно поддерживать в нормальном состоянии. Ну, так что там, Иван? Иди сюда. Присядь. — Она поманила меня рукой. — Посещал сегодня детский дом. Смотрю, книгу ищешь?

— Может, просто интересно было. Всё-таки дед родной. Решил, так сказать, изучить корни. — Я подошёл ближе, но садиться не стал. Оперся задом об один из столов, чтоб бабуля оставалась в поле зрения.

— Ну, да … Ну, да… Я прям сразу именно об этом и подумала. Ты ж в своей жизни его персоной вообще не интересовался, а тут, погляди. Проснулось стремление к крепким семейным узам. Врать завязывай! Где ты учился брехать, я преподавать могу. Втирает он мне тут. Что с книгой хочешь делать? Чую товарищ майор уже рассказал, вещица эта особенная. Только по желанию владельца переходит от одного к другому.

Я молча смотрел на старушку. Зачем говорить, если она итак все знает. Оооо… черт… А, это — вариант.

— Куда Иваныч дел книгу?

Бабуля подняла на меня взгляд и он выражал полное недоумение.

— А мне почём знать? Я не Иваныч.

— Вы постоянно говорите, что произойдет. Типа, предсказываете. Или, что происходило. Значит, эта информация тоже вполне могла быть вам известна.

— Могла бы. Но нет. Так что ищи сам. Я ни сном, ни духом, куда ее твой дед спрятал. Очень, кстати, хотела бы знать. Не прочь забрать обратно.

— А Вам то она зачем? Тоже хотите мирового господства. — Я хохотнул над своей шуткой. Мне показалось это смешным. Бабуле, судя по ее лицу, точно нет.

— Ой, Ваня… Ты вроде на дурака не сильно похож. Второй раз тебе говорю, нам ад на земле не нужен. Иначе само существование мне подобных будет под вопросом. Это вы, людишки, возомнили много о себе. Думаете, нам делать больше нечего, только бы ваш мир захватить. Нет. Он должен оставаться таким, какой есть. Чтоб мы могли приходить, соблазнять, склонять к греху. Если всего этого нас лишить, то это как жёсткий голод. Долго так не протянем. Эх… не пойму. Почему бездействуют белые… тревожно. Должны уже дать что-то в противовес. Прошлое столетие, например. От нас — Наполеон. От них — Кутузов. Партия, конечно, была средненькая. Быстро разыграли. Пытались потом на декабристах реванш взять, раскачать типа гражданской. Да не вышло. Дворяне, чтоб их. Все надо благородно и по чести. Даже Сашку — царя не могли нормально спихнуть. Дождались Николая. Кстати, ты знаешь, что Сашка грех отцеубийство совершил? — Бабуля посмотрела на мое выразительное лицо, которое однозначно говорило, из всего выше сказанного, если и были знакомые слова, то это — Наполеон, Кутузов, декабристы. Войну помню, восстание на Сенатской тоже. При чем тут Сашка, или Александр Первый, подозреваю, речь о нем, вообще не допер. Его грехи тем более представляю очень туманно. Она специально это делает? Даёт возможность прочувствовать свою никчемность.

— Ясно… Кому я говорю… Отец Павел Петрович… Убили-то Павлушу с ведома и согласия сына. Все потому, что бабка, Екатерина Великая, усердно внуку в голову вкладывала, мол царем ему быть в обход папаши. Но не об этом речь. Так представь, этот Ирод, Сашка то бишь, с годами проникся чувством вины. Да ещё по молодости обещал своим дружкам конституцию в Российской империи.