– Сударыня, я считаю ответ господ разбойников совершенно удовлетворительным, если не считать отдельных мелких деталей. Можете идти спокойно домой. Они вас не тронут.

Сэр Роберт уже входил в двери, когда один из подозрительных молодчиков почтительно остановил его, в то время как другой быстро нагонял бежавшую женщину.

– Сэр, я должен вас поблагодарить за ваше истинно джентльменское, лояльное отношение к мам.

Сэр Роберт вернулся за карточный стол, и, хоть у него была на редкость плохая карта, он сделал чрезвычайно значительное, почти торжествующее лицо и объявил крупную ставку. Это ему не помогло. Он еще раз попробовал счастье, и опять ничего не получилось. Несколько придушенных криков, донесшихся из дома Гопкинса, не могли отлечь его от сосредоточенной игры. Когда он увидел, что карта ему сегодня определенно не идет, он подозвал камердинера и сказал:

– Там уже, вероятно, все кончено. Попросите мистера Адольфа-потрошителя ко мне. Меня давно уже привлекает кое-какие предметы из домашней обстановки покойного уже, наверное, сейчас мистера Гопкинса. Я думаю, что мистер Адольф в них не особенно нуждается… Только пусть он, перед тем как прийти сюда, вымоет руки.

Но в это время затихший было шум возобновился с новой силой. На этот раз уже не слышно было криков о помощи. Вместо их до благородных ушей сэра Роберта доносились громкая брань и проклятия бандитов. Очевидно, Гопкинсы не сдавались и, не ожидая больше помощи со стороны своих благородных соседей, начали сопротивляться более или менее увесистыми домашними средствами.

Сэру Роберту определенно не везло.

Приложение

Е. Сажнева. Кто выпустил джинна из бутылки

«У меня имеются немалые заслуги перед отечественной литературой. Я вовремя и навсегда перестал писать стихи. Я бы мог, конечно, усугубить свои заслуги, бросив писать и прозу. Но скромность не позволяет мне…» И все же отечественная литература не простила бы советскому сатирику Лазарю Лагину, если бы он не придумал одного древнего старикашку. Гасан Абдурахман ибн Хоттаб – собственной персоной. Найти его мечтал любой ребенок. Но сам Лазарь Иосифович свое детище не любил: «Нет, и даже не однофамилец», – шутил он, когда его спрашивали об авторстве Хоттабыча.

Где водятся волшебники? В дореволюционном Витебске, будто сошедшем с полотна Марка Шагала. Белорусская провинция, убогая, нищая. И фантастический старый город в окрестностях Западной Даугавы. Там люди смотрят вверх, на небо, и – взлетают.

Не на ковре-самолете – в собственных мечтах.

– Отец любил каждый день приходить к городской пожарной каланче. Кроткий еврейский мальчик, очень красивый, есть старые фотографии, – говорит Наталья Лагина, дочь писателя. – Достаточно назвать всего три фамилии, которыми прославился Витебск: это художник Марк Шагал, композитор Марк Фрадкин, который, кстати, жил с папой в одном доме, но был на десять лет моложе, и, конечно, мой отец.

Детей в семье было пятеро. Единственная радость в жизни – по субботам ходить к богатому соседу покупать квашеную капусту. На мальчика Лазаря надевали праздничную рубашечку, подпоясывали кушачком. Ничего общего с правильным московским пионером Волькой Костыльковым.

Да и задиристая Западная Даугава, по которой гонял плоты дедушка Иосиф, мало напоминала «одетую в гранит» Москву-реку, где тыщи лет пролежала бутылка с арабским джинном, любителем мороженого.

«Ужасный сладкоежка и чудовищный лентяй» – так Лазарь Лагин представлял себя. Его единственная дочь, журналистка, полностью переняла эту манеру, добавляя к тому же: «А я еще и трусиха!»

На самом деле работоспособности у писателя было не занимать. Хотя больше всего в жизни он действительно любил музыку и конфеты.