— Пятая?

— Ага. Вообще-то, я Сара Пятая, только послала Сару на фиг.

— Понял. А для протокола — я просто Куини за руку держал. Всего-навсего.

— Ох ты, вон оно что. Я все думала — что там на самом-то деле? — Она пожала плечами. — Ну, все равно. А я тебя по фотке узнала.

— По какой фотке?

— А твоя мама ее около своей кровати держала, у себя в комнате. Тебе там одиннадцать или двенадцать, не знаю точно. Это на одном из тех праздников дня рождения вас снимали, ты стоишь с бумажной тарелкой, ждешь, чтоб кусок торта получить. Твоя мама мне один раз ее показала.

— Да я даже не помню, чтобы нас тогда снимали.

— А знаешь, что она сказала, когда этот снимок мне показывала? Сказала — она снова с тобой на небесах увидится. Я не хочу к твоей маме цепляться, да только… вот уж гребаный шанс!

— Так как твою маму зовут?

— Кимберли.

— Она — его последняя жена?

— Ага. Думаю, у нее что-то на твоего папашу было: он ведь делал все, что она захочет. Вроде как она сказала, что со всеми его женами в доме жить не будет, так он ей домик бревенчатый построил, начал строить на другой же день. Всех мальчишек заставил на нем работать, а их это так нагрело — их-то мамочки похуже устроены, — так они чуть не паром писали от злости. Ну, все равно, там мы и стали жить. Но мальчишки в этом домике всякие гадости устроили, ловушки. В нем все время что-то валилось, и все время на нас с мамой. То половица провалится, то еще что вроде того. Один раз окно вывалилось прямо на маму. Чуть ее заживо в клочки не изрезало.

— Ладно, Пятая. Когда же ты выбралась?

— Почти восемь месяцев назад. Мама понятия про меня не имеет, что я тут, как бы рядом с ней живу. Я ей сказала, что уезжаю из Юты и никогда больше не вернусь. Догадываешься? Этого как раз и не случилось. Ну, все равно. А что с твоей мамой, как дела идут?

— Не знаю. Потому и приехал.

— Так она же вроде в тюрьме сидит? Это ж все в газетах было. Господи, когда я услышала, что она его кокнула, я типа — во дает дама, никогда бы не подумала!

— Я тоже так думал, пока сюда не приехал.

— А она которая была, номер пятнадцать или еще какая?

— Девятнадцатая.

— Да номера эти все, на хрен, перепутаны. Думаю, он сам не знал, кто — которая. Сомневаюсь, что он вообще знал, сколько их у него. Да для него они все вроде только пипки были. Он просто пизденкам счет вел.

— А разве это не опасно — тебе здесь торчать?

— Я это понимаю, — ответила она. — Наверно, мне надо бы в Вегас, или в Финикс, или еще куда.

— Они ведь часто в город приезжают, да?

— Некоторые — да. Только знаешь что? Эти старперы понятия не имеют, кто есть кто. Никто, кроме моей мамы, меня не помнит. А вся вещь в том, что я хочу маму оттуда вытащить.

— Да как ты это сделать собираешься?

— Так же, как я сама выбралась. Есть такое агентство в Солт-Лейке, которое женщинам вроде нее помогает.

— Неужели?

— Я ведь вот как выбралась. Никто про это не знает, а только есть такая как бы система — передаются сообщения к нам и от нас. Понимаешь, для тех, кто выбраться хочет. Какое-то время они пользовались холодильником для молочных продуктов в коопе, чтобы записки передавать. Спорим, ты про это и не слыхал никогда. Ну, все равно, я про это услыхала и стала с ними переписываться, а потом они прислали мне сообщение с предложением встретиться с ними на шоссе. Так что ночью, примерно в три часа, я потихоньку выкралась из дому и как психованная рванула к шоссе.