— Вы хотите сказать, что какое-то казино похитило вашу дочь?

— Да, это случилось как раз после того, как твоего отца убили. И я знаю, что они делают. Они промывают девочкам мозги, во всяком случае хорошеньким. Пророк нас предупреждал, чтобы мы опасались людей, которые предлагают помочь нашим девочкам. Они и есть казиношники. — На глазах у нее появились слезы.

— Вот, возьмите, — сказал я.

Она заколебалась, потом откинула крючок и приоткрыла дверь — чуть-чуть, только чтобы взять мой пестрый платок. Быстро забросила крючок снова в петлю. Промокнула глаза.

— Пророк говорит, чтобы я совсем про нее забыла. Она ушла в мир греха, и мне нельзя больше ее любить, вот что он говорит. — Она всхлипнула. — А это так трудно.

Ее слезы были настоящими — это-то я мог понять. Мы стояли очень близко друг к другу, разделенные одной лишь сеткой. Кимберли сказала:

— Тебе, наверно, пора уходить.

— А можно я еще приду?

— Зачем?

— Поговорить. Рассказать вам, если что найду.

— Не знаю.

Ее била дрожь, и я оставил ее — силуэтом на сетке двери.

Я быстро обошел большой дом сбоку. Мне было слышно, как щебечут, готовясь ко сну, девочки. Сколько же их еще остается там, внутри? Никто не знает: в том-то и дело. Я жалел их всех — всех, кто оставался в доме моего отца, даже ту, что подвела мою мать под приговор.

~~~

Специально для «Нью-Йорк Геральд»

28 июля, 1843

Нову, Иллинойс. Вчера, в этом прекрасном городе на Миссисипи, расположившемся в подковообразной излучине реки, Хауард Гринли («Геральд») взял интервью у Джозефа Смита-мл., Пророка Святых Последних дней. Наш корреспондент встретился со Смитом в его кабинете, на втором этаже над его магазином «Ред-Брик Стор». Смит сидел за деревянным столом, где он регулярно совещается с Кворумом из Двенадцати Апостолов, т. е. его советом по религиозным и политическим вопросам. В этом интервью Джозеф Смит говорит с представителем так называемой Немормонской прессы более открыто, чем когда-либо раньше.

Смиту тридцать девять лет, он высок и обладает мощной и гибкой конституцией, что видно во всех его движениях и во всем, что он делает. От верховьев до устья Миссисипи он славится блеском своих синих, как драгоценные камни, глаз. Его голос — тенор — слышен далеко и обладает естественной чистотой, привлекательной для слуха. С 1830 года, после создания его Церкви, этот сын вермонтских фермеров провел своих последователей через целый ряд тяжких переселений, в поисках прибежища — дома, где они могли бы исповедовать свою веру спокойно. Им пришлось уйти из Кертланда, что в Огайо, из Фар-Уэста в Миссури, прежде чем они осели в Нову. Все эти годы Смита осуждали, объявляя шарлатаном, плагиатором, спекулирующим фальшивками и обманом. Его обмазывали смолой и вываливали в перьях, арестовывали за государственную измену, гонялись за ним по дорогам разных штатов, бросали в тюремную камеру штата Миссури, приказывали казнить. Он пережил гибель своих самых стойких приверженцев, беспощадно растерзанных в бойнях, подобных бойне в Хонз-Милле. Но каждый удар, каждая превратность Судьбы лишь укрепляли его позицию в глазах преданных ему и его Церкви людей. Мормоны, или Святые, как они сами себя называют, почитают его с такой страстью, какая уже несвойственна новым временам. Почти каждый из 12 тысяч жителей этого оживленного, трудолюбивого города говорит о нем с тем же глубоким почтением, какое в других местах люди отдают Иисусу Христу, Сыну Божьему.

Друг и советник Смита, Бригам Янг, присутствовал при интервью. Янг — спокойный, задумчивый человек, плотник и стекольщик, флегматичный на вид, но с быстрым и жестким взглядом.