Дуглас почему-то засмеялся, словно шутку какую услышал. И Ленька тоже хихикнул.

            – Тут грязи нет, понимаете? – отсмеявшись, сказал Дуглас. – Везде и всегда есть, а тут – нет. Ни малейшей. А так в цивилизованном обществе не бывает. Так что – в прошлом мы. Не только в моем, но и в вашем. И еще глубже.

            Малышев не спорил. Глубже так глубже, чего там? Задача все равно не поставлена. И не с тремя «ППШ» при шести запасных дисках на серьезную операцию идти. Еще у них с собой есть двустволка, но это не для боя, а для охоты, провизию добывать. Потому что из еды с собой взять удалось несколько буханок хлеба да пару фляг с водкой. Ну, и там, аптечку, котел, ложки-миски и рыболовные снасти.

            Воронка была не особо крупная, ограничение по весу, мать его так…

            Никита встал, потянулся, забросил на спину автомат и медленно пошел в глубь острова.

            Странный парень.

            Малышев с ним познакомился возле моста, когда диверсантов убивали. Тогда он был серьезным, но каким-то светлым, что ли… А сейчас – смурной, неразговорчивый. Да – да, нет – нет. И все.

            На операции ходит вместе со всеми, а иногда и в одиночку, всегда поможет, не посмотрит, что командир. Вон, вместе с Малышевым дрова на костер собирал, рыбу чистил. Он всегда необщительный, а тут, на острове, так и вообще… Будто увидел здесь что-то.

            Малышев встал с песка, натянул сапоги на босые ноги прямо поверх кальсон. Может, Дуглас и прав насчет Карибского моря, только всех Орлов одел в красноармейское, и не в то, про которое говорили Ставров и Таубе, с погонами, что введут в сорок третьем, а в самое обычное, с петлицами.

            А к жаре гимнастерка и шаровары приспособлены не слишком, потому и ходят парни полуголыми.

            – Слышь, Никита, – позвал Малышев, догоняя лейтенанта.

            – Что? – не останавливаясь и не оборачиваясь, спросил Никита.

            – Ты чего такой?

            – Какой?

            – Ну… – Малышев замялся. – Невеселый.

            – Засмеяться? – с готовностью предложил Никита.

            – Да ну тебя… При чем здесь засмеяться? Ты со вчерашнего дня темный весь. Я думал, утром повеселеешь, а ты…

            – А ты вон красный, как вареный рак. И с утра не побелел. И что?

            – Так то я по дурости обгорел, а ты…

            – А если я тоже дурость сделал? – Никита остановился и серьезно посмотрел в глаза младшему сержанту.