Анастасия Гор. 2:36 по Аляске
Пролог
Ночь. Она вопила сильнее, чем совы, что трапезничали в зарослях сосен. Ночь трещала по швам, взрываясь от криков людей, сгорающих заживо. Я бежала не останавливаясь, потому что только так можно спрятаться от отчаяния и гнева, удушающих, словно углекислый газ. А еще я пряталась от него. Тяжелая поступь нарастала следом. Давя ботинками сухой хворост, он не отставал ни на шаг. Лес пропах сырым мхом и ноябрьской слякотью, но я все равно чувствовала лишь один запах: терпкий вихрь из дорогого парфюма и пороха. Так пах мой преследователь, и от этого меня вот-вот грозило вывернуть наизнанку. Спустя пятнадцать минут я снова споткнулась. Ступни онемели от холода даже сквозь подошву сапог. Ноги подкашивались от усталости, колени дрожали, как и пальцы, с трудом удерживающие заряженный револьвер. Все патроны были на месте, ведь я до сих пор так ни разу и не выстрелила, боясь потратить их впустую. А зря. Едва не прорыв носом сугроб, когда ноги вновь подогнулись, я наконец рискнула взять передышку. Припав к земле, я ползком добралась до первого встречного дерева и прижалась к нему спиной. Я откинула голову и, тяжело осев на землю, прильнула щекой к жесткой коре, прислушиваясь. Пальцы заледенели. Я боялась нечаянно выронить скользкий револьвер и потерять его под толстым слоем снега. Ресницы покрылись инеем, а в висках гулко стучала кровь, но я все равно услышала его голос: – Малышка, ты же знаешь, что я не люблю играть в прятки. Ну же, выходи. Ты что, хочешь заболеть? «Лучше сдохну от пневмонии, чем выйду к тебе, ублюдок», – комом встало в горле, но, сжав губы, я не осмелилась даже пискнуть в ответ. Какие у меня были варианты? Выбежать и попасть прямиком на мушку или же остаться здесь и замерзнуть насмерть. Выбор без выбора. Только молитва. «Пожалуйста, пусть он уйдет… Пусть он меня не заметит. Господи, я сделаю все что захочешь, если он просто уйдет!» Но Господь не поверил. Если честно, в это не верила даже я сама. Снова треск хвороста и шаги. Щелчок винтовки. – Я слышу клацанье твоих зубов, Джеремия. Я затаила дыхание и действительно обнаружила, что нижняя челюсть стучит о верхнюю в судороге озноба. Неужели настолько громко? Подогнув ноги и зажав подбородок между коленей, я стиснула зубы и велела себе затихнуть. Во рту все еще стоял вкус пепла. «Ну же, проходи мимо, черт возьми!» Волчий вой где-то далеко-далеко. Кряхтение сов. Свист ветра и все еще гремящие взрывы газовых баллонов, сносящих прочь лагерь, ставший родным. Вдох-выдох. Выдох-вдох. Ночь снова закричала, только уже без меня. – Попалась! До смешного банальный прием, но я купилась. Слишком долго томилась в ожидании момента, когда к моему виску приставят дуло винтовки. Он сыграл на этом, окликнув меня со стороны, противоположной той, где я находилась на самом деле. Но я все равно подпрыгнула, выдавая себя с потрохами. Какой позор. Услышав, как он усмехнулся, я перепрыгнула поваленное дерево и бросилась наутек. То, что я сумела удрать от него в первый раз, – лишь его извращенная прихоть. Во второй раз не выйдет. Ему надоело играть. Он прицелился, так неторопливо, словно злорадствовал, растягивая удовольствие от охоты. Палец на курке. Спуск. Выстрел. Пуля пробила бедро выше колена. Я завопила и тут же утратила равновесие, кувырком катясь вниз по заснеженному склону. Палец на курке. Спуск. Выстрел. Он повторял все по кругу – стрелял снова и снова, только уже не целясь. Просто пугал меня, пусть это и было бессмысленно: я ведь и так была напугана до чертиков. Наконец, остановившись где-то внизу оврага и потеряв по пути револьвер, я бросилась на землю и, смахнув с лица снег, опустила взгляд на ногу. |
