..
-Биллом, — перехватив поудобнее сигарету зубами, ответил охранник, отвечая на невысказанный вопрос.
-Интересно знать, о чем ты так долго болтаешь с группой захвата.
-... не откроете дверь прямо сейчас, взорву ее, — раздался нетерпеливый голос старшего группы, усиленный динамиком громкоговорителя.
-Повторяю еще раз, — голосом пожилого, умудренного опытом мужчины, уставшего от бесконечных объяснений, произнесла Милая. — У меня четкая инструкция, согласно которой я не могу открывать никому, кроме непосредственного, начальника. Ни полиции, ни спецназу, ни даже Господу Богу. Если нарушу предписание, автоматически лишусь работы. Сынок... — продолжала она…
Я наконец понял, почему голос казался мне смутно знакомым. Напарница копировала речь и манеру шерифа, сохранившего жизнь своим людям на пыльной обочине пятьдесят четвертого хайвея.
-Послушай, что я тебе скажу. Мне осталось дотянуть до пенсии чуть больше полгода. Ты можешь взорвать эту дверь и все здание. Мне плевать. Без приказа начальника я не открою. Даже не из-за себя, а внуков, которым еще учиться и учи...
Старший группы понял - слова не помогут. Упертый охранник не откроет. Просчитав в уме варианты, командир пришел к выводу, что вероятность нахождения подозреваемого внутри крайне мала.
-Идем дальше, - коротко приказал он.
-Сынок, - вслед удаляющемуся спецназу крикнула Милая. – Если начальник разрешит, приходи. Я всех впущу. А без приказа извини, не могу…
-Красиво отшили лягавых, — подал голос Билл, пока я снимал одежду с трупа, примерно подходящего под мою комплекцию.
У выстрела в голову есть свои преимущества, хотя бы с точки зрения мародерства.
-После «сынка» даже я почти уверовал в историю о выжившем из ума пенсионере, таскающем в портмоне пачку фотографий внуков. Том самом, что скорее ляжет костьми, чем пустит незнакомцев на порог дома.
-Кстати, о доме. Мне нужно знать об этом здании что-нибудь кроме информации с мониторов. Понимаешь о чем я?
-Конечно. Только какой смысл закладывать своих, если в любом случае дело кончится пулей?
-Своих?! – удивился я. - Ты же наемник.
-Это ничего не меняет.
-Ну почему? Лично я не имею против тебя ничего личного. Сообщишь что-нибудь по настоящему ценное, использую пистолет не по прямому назначению, а в качестве молотка. Сотрясение мозга. В худшем случае – кома. Пара месяцев на больничной койке выглядят предпочтительней, чем верная смерть.
Я не лгал. Этот парень мне даже чем-то нравился. Возможно тем как держался, будучи уверенным, что шансов нет.
-Или ты думаешь по-другому?
Несколько секунд он пристально смотрел мне в глаза, затем, выплюнув изо рта истлевшую до фильтра сигарету, неожиданно охрипшим голосом произнес. - По рукам...
Призрачная надежда лучше, чем вообще ничего. К тому же иногда слово чести хоть что-то, да значит.
Только не в тех случаях, когда в деле замешан бесчувственный набор микросхем.
-Вивьен, ты готова? — я подошел к душевой.
Из-за перегородки послышалось едва слышное, - «Да».
-Раны обработала?
Последовал очередной утвердительный ответ.
-Тогда одевайся.
Я зашел внутрь, протянув ей одежду, снятую с трупа, самого худого охранника.
-Если брюки будут велики — потуже затяни ремнем.
В обычной ситуации облачаться в мужскую одежду, снятую с не успевшего остыть мертвеца – не лучший вариант. Но в сложившейся ситуации подобный наряд был более гигиеничен и меньше бросался в глаза, чем грязное насквозь пропитавшееся кровью платье. |