Они проводили сложную многоступенчатую операцию в соседнем «полудружественном» государстве, как вдруг, словно гром среди ясного неба, пришел приказ немедленно и без всякой конспирации явиться в родное посольство.

Они явно засвечивались и начисто «сливали» посла, что было верхом глупости, но, видимо, предстоящее задание было неизмеримо важнее, чем все дипломатические пикировки и «дружественные» отношения между странами-соседями.

В течение рекордно короткого срока — семнадцати с половиной часов — их команда преодолела по воздуху чуть ли не треть экватора, миновала все, какие только возможно, пограничные кордоны и успешно вышла к заданной точке.

Все это промелькнуло перед мысленным взором старшего группы за мгновение до того, как не выполнившая приказ девушка поравнялась с его столиком. Воспоминание метнулось неуловимой тенью на периферии сознания, чтобы надолго, если не навсегда, исчезнуть из памяти. В данный момент это было уже не важно. Не важно, как и все, что не относилось к данной операции, конечным пунктом назначения которой была жирная кровавая точка, обозначающая чью-то преждевременную смерть.

Лайя уже подходила к двери, ведущей из бара на улицу, когда от углового столика навстречу ей поднялся Сну. В его глазах не было ни вопроса, ни удивления. Эмоции не играли никакой роли в их работе, поэтому не имело смысла проявлять их. По неписаному кодексу людей их профессии это считалось правилом дурного тона.

Он просто подошел к ней как равный к равной, чтобы узнать, почему она не исполнила своего предназначения и осмелилась нарушить приказ.

— Тебе нужно вернуться, — очень тихо, но четко сказал он.

Это была не угроза и не пожелание — всего лишь констатация факта.

«Дышите глубже», — говорит врач пациенту, прислушиваясь к ритму его дыхания, и в этой Фразе, так же как и в словах Сеющего Скорбь, нет ничего личного, ничего подневольного, эта реплика обозначает только одно — каждый делает то, что должен делать, и не более...

Они были примерно одинакового роста, но она посмотрела на него сверху вниз, как смотрят короли на чернь, одаривая ее хлебом и безумным блеском дорогого металла. И хотя Сну был намного старше ее, он почувствовал, как из глубины этих глаз на него смотрят века. Однако даже это не остановило командира подразделения. Невыполнение приказа в боевой обстановке приравнивается к измене со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Ты предан, но слеп, — сказала она, делая шаг в сторону, для того чтобы обогнуть человека, вставшего на пути, и выйти из бара.

Это была уже не измена — это был мятеж. И не важно, кто его поднял, королева или прачка, для Сну существовала только одна реальность — реальность текущего момента. А все эти вековые традиции и великие династии, растворившиеся в прахе столетий, были не более чем скомканной оберткой от надкусанной детской конфеты и совершенно ничего не значили.

Мысль о ноже лишь на мгновение опередила само действие. Он был быстр. Очень быстр, Но не смог ничего сделать, потому что импульс, посланный мозгом, так и не реализовался в конечное действие — рука не смогла обхватить рукоять ножа, и лишь секунду спустя он понял почему — верхняя половина тела была парализована: Лайя выключила его одним, не уловимым ни глазом, ни даже разумом прикосновением.

— Из тебя никогда не получится воин. — Она не унижала его — она говорила то, что думала. — Твои действия не опережают мысли, а плетутся позади них.

Если все еще хочешь, можешь попробовать убить его сам, — все так же тихо продолжала она. — Я не могу этого сделать... Пока не могу, — добавила девушка мгновение спустя и вышла на улицу.