Иногда мой друг Мессинг бывает как-то неоправданно многословен. Согласитесь, из всего, что он сказал, важно было лишь то, что мне надо связаться с Алексией. Причем из его церемонной речи было ясно, что и Алексия сейчас вряд ли мне поможет — так занята исследовательской работой. Боже мой, ну почему этот человек ни о чем не может сказать просто, напрямую? Ну, сказал бы: «Рушель, извините, но я вряд ли смогу вам с ходу что-либо посоветовать. Да и Алексии сейчас некогда». К чему это витийство?..

Как я ошибался, когда думал так! И почему жизнь не учит нас тому, что случайностей не бывает. Стоило бы мне внимательней слушать Мессинга, и я бы, возможно, сам научился строить ипсилоны. Внимательности мне так часто недостает… Впрочем, в тот же день многое стало на свои места. Вечером, когда я все-таки собирался позвонить Алексии, она неожиданно позвонила сама:

— Рушель, привет, папа мне все рассказал. Нам надо срочно встретиться.

— Привет! Но что за спешка?

— Да, понимаешь, тут есть кое-какие материалы, словно специально по твоей просьбе подвернулись на этой неделе мне в Публичке. И знаешь, неплохо было бы собраться всем.

«Совет в Филях»

Для встречи было выбрано тихое и уютное кафе на Петроградской стороне. Я пришел минут за двадцать до назначенного времени, потому что знал, что Мессинг придет еще раньше — такова уж его привычка. При этом, явившись на место встречи минут за сорок, Мишель может начать нервничать и даже звонить тем, с кем должен встретиться. Потому и хотелось сразу же составить компанию моему другу. Впрочем, к моему приходу компания у Мессинга уже была — раньше Мишеля в кафе пришел сам Александр Федорович Белоусов. И как же я мог забыть: Белоусов когда-то поведал мне, что всегда приходит на вокзал часа за три до отхода поезда. Эта специфика характера нашего долгожителя проявилась и теперь. Когда я поздоровался с друзьями и присел с ними, Александр Федорович не преминул заметить:

— Вы знаете, Рушель, а ведь на этом месте некогда стояла та пожарная часть, где оборвалась жизнь Аркадия Ивановича.

— Какого Аркадия Ивановича? — не понял я.

— Да того самого, Свидригайлова.

Я невольно задумался: ведь Свидригайлов — выдуманный персонаж, а вот место, где он застрелился, существует в реальном мире. Странно все-таки мы устроены — ну неужели искусство важнее жизни? О скольких живущих в этом мире мы не знаем ничего, о тех же, кто и не существовал никогда, знаем! Пока я думал об этом, в дверях кафе показались Настя Ветрова и Алексия Мессинг.

— И где же Петрович? — спросил Мишель у дочери.

— Он сегодня с близнецами, но просил передать, что мысленно всегда с нами.

Доклад Алексии

И сразу вслед за девушками явился «виновник торжества» — мой друг детства Леонид, которого я тут же представил всем присутствующим. Я вкратце рассказал историю болезни Леонида, чтобы моим друзьям стала ясна суть задачи. Только после этого слово взяла Алексия:

— Все вы знаете, что сейчас я работаю над монографией, посвященной русским путешественникам на Востоке в XVI веке. Вы спросите, какое отношение эта тема имеет к недугу Леонида? Дело в том, что в пределах того фонда, с которым работаю, я наткнулась на один довольно любопытный документ…

Тут Алексия взяла паузу и оглядела всех нас с таким видом, словно мы уже с документом ознакомились, восхитились и только и ждем случая, чтобы поздравить Алексию с совершившимся на наших глазах научным открытием.