|
Я очень тебя люблю. Только я вру. Я тебя ненавижу. Терпеть тебя не могу. Ты мне отвратительна, дура набитая, вульгарная девка, пустоголовая, ни одной своей мысли... Мне с тобой скучно! До слез. Тупая черномазая мразь! Сука черномазая. Дура! Да мне плевать, хоть ты... Нет, не могу. Все не то. Я говорю только потому, что вы хотите это услышать. Любовь, ненависть, любовь, ненависть – одни слова. Да не сопротивляюсь я. Произношу все эти слова, но не чувствую ничего – вот это правда. Так или иначе. Единственное, что я чувствую, – это усталость. Лучше бы сидела дома и в ящик пялилась, чем время у людей отнимать. За что извиняюсь. Еще кто-нибудь что-нибудь скажет, и вообще ни слова от меня не дождетесь. 35. Ричард М. Вилликен, продолжение (2024) – Твоя проблема в том, – сказал он ей в электричке, ни шатко ни валко несущей их к дому после большого прорыва, который так и не произошел, – что ты не желаешь признать собственную заурядность. – Помолчи, пожалуйста, – сказала она. – Это я серьезно. – И у меня проблема та же самая, ничуть не меньше. Может, даже больше. Как по-твоему, почему я столько времени уже дурака валяю? Не в том дело, что если что-нибудь затею, ни хрена не выйдет. Просто когда заканчиваю, смотрю на то, с чем остаюсь, и говорю себе: “Нет, этого мало”. По сути, ты сегодня говорила то же самое. – Понимаю, ты пытаешься меня утешить. Не поможет, Вилли. Твоя ситуация и моя в корне отличаются. – Вот и не так. Ты не можешь поверить в свои амурные дела. Я – в свои работы. – “Амурные дела” – это тебе не произведение искусства какое-нибудь! Крошкой овладел дух спора. Буквально на глазах Вилликена та силилась стряхнуть уныние, словно мокрый купальник. Старая добрая Крошка! – Разве? – поощрительно спросил он. Ни секунды не раздумывая, она заглотила приманку. – Ты, по крайней мере, хоть пытаешься что-то делать! Пробуешь! Я же так далеко никогда не заходила. Если бы хоть пыталась, тогда была бы, как ты сказал... заурядна. – Пытаешься, пытаешься – из кожи вон лезешь. Ей хотелось, чтоб ее раздирали на кусочки (в Прибежище хотя бы голос на нее повысить, и то не трудились), но Вилликен не шел дальше иронии. – Я пытаюсь что-то сделать; ты пытаешься что-то почувствовать. Тебе нужен внутренний мир – ладно, если хочешь, духовная жизнь. И у тебя она есть. Только что ты ни делай, как ни извивайся – никуда не деться от того факта, что она заурядна. Не плоха. Не нища. – Блаженны нищие духом. А? – Именно. Только ты в это не веришь, и я тоже. Знаешь, кто мы с тобой? Книжники и фарисеи. – Вот это неплохо. – Кажется, ты повеселела. Крошка скорчила унылую рожу. – Видимый миру смех... – Могло быть и гораздо хуже. – Как? – Ты могла бы пополнить ряды неудачников. Как я. – А я что, победительница? Ну как ты можешь такое говорить! Ты же видел меня там сегодня. – Подожди, – пообещал он ей. – Погоди немного. Часть VI. 2026 36. Боз – Болгария! – воскликнула Милли, и вовсе не требовалось специальной аппаратуры понять, какими будут ее следующие слова. – В Болгарии я была! – Может, достанешь слайды и посмотрим, – предложил Боз, беззлобно наступая на хвост ее эго. Потом, хотя и знал, поинтересовался: – Чья очередь? Януария встрепенулась и бросила кубик. – Семерка! – Она вслух отсчитала семь клеточек и уперлась в “тюрьму”. – Надеюсь, тут и заночую, – жизнерадостно объявила она. |
