“Ну, представь: ты стоишь неподвижно, подставив попу дергающейся туда-сюда ленте. Эта лента натирает ягодицы со страшной скоростью, отчего они должны подтягиваться и становиться упругими”.

В этот приезд Анна забеременела.

Она пробыла в Москве два месяца — шестьдесят дней. Сорок два дня из них я ежедневно выслушивал невероятные прожекты то родов у семидесятичетырехлетней старушки, то ее внезапной смерти в водах Москвы-реки, то покупку всеми женскими журналами снимков обнаженной Матильды Ринке на девятом месяце беременности. Я начал сомневаться в умственном здоровье моей возлюбленной и поставил своей целью выяснить судьбу этой самой Ринке.

“Не волнуйся, — успокаивала меня Анна, — у нас с ней договор. Все очень просто. Если через пять лет после нашей встречи она станет всемирно известна, я стану богатой наследницей. Считай, что договор выполнен. Надеюсь, бабушке Тили приходят в Египет журналы из Америки, надеюсь, она смотрит телевизор…”

Мне была рассказана удивительная история о посещении Матильдой Ринке вместе со своей компаньонкой Анной Италии, Греции и Египта.

“Более зловредной и капризной старухи я не видела! Бывали минуты, когда казалось, что больше я не выдержу, но гонорар, обещанный мне за сопроводительство ее никчемности графини Ринке, был таким огромным, а мне так хотелось порадовать тебя домиком на побережье Франции!..”

“Она оказалась выносливой, как лошадь! Прекрасно переносит жару — в отличие от меня. Может проехать полдня на верблюде, а потом еще взобраться на пирамиду, пока я, с растопыренными ногами, брожу в тени этой самой пирамиды, пытаясь восстановить после тряски между горбами свою летящую походку! Накануне вечером, перед посещением этих самых пирамид, Ринке вдруг сделала мне странное предложение. Обратив внимание на мои актерские способности (в мои обязанности входило читать ей романы на ночь, и, чтобы не подохнуть от скуки, я делала это с импульсивностью театрального представления), она спросила, не хочу ли я участвовать в спектакле, протяженностью лет в пять? За хорошие деньги. Я согласилась. Уговор состоял в следующем. Если в течение пяти лет я прославлю Матильду Ринке, заставлю писать о ней в газетах, то есть — сделаю ее звездой, о которой все говорят — то наследую все ее деньги. Я согласилась скорее из вредности, я тогда совсем не представляла, как смогу это сделать. Более важным для меня было прекратить пытку совместных путешествий, а по контракту прекратить это могла только сама Ринке или моя неизлечимая болезнь — в противном случае я лишалась большей части денег за компаньонство.

Мы посетили пирамиду внутри, долго осматривали открытые для просмотра саркофаги и закрытые. Меня мутило от вида мумий, а Ринке, остановившись перед пустым саркофагом, сказала, что хотела бы умереть в таком месте. Лечь в подготовленное для нее каменное ложе и заснуть. Я не сомневаюсь, что в прохладном и хорошо продуваемом помещении ее тело прекрасно бы высохло! И вот на моих глазах старуха начинает медленно раздеваться. Спокойно и значительно, как будто совершает некий ритуал. Но она не собиралась ложиться в саркофаг. Она предложила нам поменяться одеждами, и из пирамиды я вышла госпожой Ринке, с ее ридикюлем, в котором были все документы, в гостинице как следует загримировалась. А дальше — ты знаешь. Я уехала из Египта, мне было позволено пользоваться счетами некоторых банков. Сначала я хотела прославить старушку достижениями в бизнесе. Скупила парочку заброшенных шахт в ЮАР, косметическую фирму, переживающую упадок, и несколько акций компании игрушек”.

— Ты врешь, — сказал я Анне.

“Не все! — воскликнула она. — Только местами. Где ты хочешь услышать правду?”

Я захотел поподробней узнать, что собиралась делать Матильда Ринке в одежде своей компаньонки возле саркофагов.