— Сегодня я решила остаться на ночь и выпить вместе с тобой.

— Да я не пью много, — отвела мама глаза. — Так, рюмочку для расслабления…

— Сколько она тебе платила за уборку? — спросила я после второй расслабляющей рюмочки.

— Ерунду. Я согласилась, потому что хотела понять…

— Ты хотела порыться как следует в этом доме, выяснить, что меня туда тянуло, да? Найти что-то странное и ужасное!..

— А что в этом плохого? — защищается мама. — Закусывать будешь?

— А ты обычно закусываешь?

— Нет, — пожала она плечами и опять отвела глаза.

— И я не буду. Мама, я его любила.

— Знаю, — кивнула она. — Ты не думай, я не совсем тупая. Я хотела узнать — за что.

— Сейчас я скажу банальность, но эта фраза — хорошее подспорье для психиатра. Любят не за что, а вопреки. Я его любила вопреки его возрасту, твоему ужасу, вопреки здравому смыслу. Я хотела вырасти для него и родить ему сына.

— Боже!..

— Я все сама испортила. Я его убила.

— Тем самым ножом? — поинтересовалась она заплетающимся языком. — Вот умора… А потом пришли две его бывшие жены просить, чтобы ты нашла убийцу? Смешно… Но знаешь, есть еще более смешная мысль. Это я его убила. Я больше не могла видеть тебя, ты умирала на моих глазах — семнадцатилетняя девочка таяла и сходила с ума, а я ничего не могла поделать! Как только ты уехала, я пришла к нему поговорить. А он сидел в кресле, надменный такой, рассматривал нож. Даже сесть не предложил.

— Не выдумывай, — прошу я, задрожав от холодных ладоней ужаса у меня на спине.

— Ладно, не буду… — соглашается мама.

— Как ты спала? Голова болит? — тактично интересуется мама.

— У меня не бывает похмелья, — зеваю я.

— Как хорошо, у меня тоже. Наверное, это семейное! Род Куличков, не страдающих похмельем. Мы смеемся.

— Сколько у тебя было мужчин? — вдруг спрашивает мама за столом, намазывая на блин икорное масло.

— Тридцать семь, — отвечаю я честно.

— А если серьезно?

— Мама, с этим у меня все в порядке. Ты что, не можешь представить, что я осчастливила тридцать семь мужчин? Мне уже двадцать шесть, я тебя умоляю!..

Она задумывается, потом качает головой.

— Нет. Не могу. Слишком сюрреалистично. Я не могу представить эту картинку — слишком много персонажей. Знаешь, что человек осознает только то количество предметов или особей, которое он может охватить взглядом и выделить отдельные черты при этом. Тридцать семь особей сразу — это слишком много.

— Ты что, пытаешься представить их всех сразу?!

— А ты как? — спрашивает моя мама.

— Ты разве еще не все шкафы облазила? — укоризненно вздыхаю я.

— Шкафы я осмотрела все, а вот книги — еще нет.

— Что ты ищешь в книгах?

— Я ищу его автобиографию. Где-то же он спрятал рукопись. В книгах — удобнее всего.

— Чего?..

— Не отпирайся — я видела пишущую машинку, я знаю, что ты в последний год батрачила на него часов по шесть в день, я умею делать выводы.

— Мама!..

— Не перебивай. Ты думаешь, мне одной эта мысль пришла в голову? Аквиния сказала, что заплатит мне премиальные, если я найду его воспоминания.