– Здорово, Бен, куда это тебя несет?

– Иду, как говорится, выпить.

– Вот и я тоже.

– В чем дело?

– Тошно чего-то до черта.

Бен Эванс захохотал:

Вот как? Ну и мне тоже… а тут еще Рождество.

Они пропустили три рюмки, но в баре было тесно и не чувствовалось праздника. Тогда они взяли пинту – на большее не хватило денег – и отправились к Бену.

Бен Эванс был смуглый, плотный, черноглазый брюнет, родом из Луисвилла, Кентукки. Он кое-чему учился и был автомехаником. В комнате стоял ледяной холод. Они присели на койку, закутавшись в одеяла.

– Да, вот и мы Рождество встретили, – сказал Бен.

– Скажи и за то спасибо, что нас не накрыл Фред Хофф, – усмехнулся Мак.

Фред на редкость хороший малый, честный, как стеклышко, и все такое, а только не дает парню погулять.

– А я думаю, что, будь у нас побольше таких, как Хофф, скорее бы чего-нибудь добились…

– Это конечно… Но, черт побери… Слушай, Мак, претит мне вся эта история, эта стрельба и все эти молодчики из ЗФГ, что шляются в Монтесума-клуб и обхаживают проклятого вашингтонского скеба.

– Да, но ведь никто из уоббли на это не пошел.

– Так-то оно так, да слишком нас мало…

– Тебе надо выпить, Бен, вот что.

– Взять хоть эту проклятую посудину – будь в ней, как говорится, вдоволь, и были бы мы готовы, так нет, мало… Вот и там, будь у нас достаточно таких, как Фред Хофф, была б у нас и революция, так нет, таких мало.

Оба хлебнули из бутылки, и Мак сказал:

– Слушай, Бен, случалось тебе обрюхатить девушку? Девушку, которую ты по-настоящему любил?

– Само собой, и не раз.

– И это тебя не заботило?

– Бог мой, Мак, да не будь девка последней шлюхой, разве она тебе позволит?

– Нет, я на это по-другому смотрю, Бен… Но, черт, сам не знаю, что мне делать… Очень, понимаешь, хорошая девушка, вот что…

– Не верю я ни одной… Был у меня приятель, женился он на такой вот. Водила его за нос и повсюду трезвонила, что от него беременна. Ну, он женился на ней, честь честью, а она оказалась чертовой шлюхой, и он еще от нее сифон заполучил. Уж мне можешь верить… Любить их и менять их – это для нашего брата самое подходящее дело.

Они прикончили пинту. Мак вернулся в редакцию и завалился спать, и виски обжигало все внутренности. Ему приснилось, что жарким летним днем он гуляет по полю с девушкой. Виски сладко жгло ему рот, пчелой жужжало у него в ушах. Он не был уверен – Мейси ли с ним или чертова шлюха, но только он чувствовал прилив теплоты и нежности; а она говорила ему тоненьким, сладко обжигающим голоском: возьми меня, милый, и он видел ее тело сквозь прозрачное газовое платье, и он склонился над ней, а она все лепетала: возьми меня, милый, сладко обжигающим жужжаньем.

– Эй, Мак, да проснешься ты когда-нибудь?

Над ним, растирая лицо и шею полотенцем, стоял Фред Хофф.

– Надо прибраться, прежде чем привалит сюда народ. Мак присел на койке.

– А в чем дело?

Его не мутило, но чувствовал он себя плохо, и это сразу было видно.

– Надрызгался-таки вчера вечером?

– Был грех, Фред… Пропустили малость, но ведь…

– Слышал, слышал, как ты, укладываясь спать, топтался тут, словно соглашатель.

– Слушай, Фред, что ты мне нянька, что ли? Сам не маленький.