— А теперь хочу знать, что вчера было? — Спрашивает Ник, после того, как мы сделали заказ.

— В каком смысле? — Непонимающе смотрю на него я.

— Как отреагировал твой отец на опоздание? — Подсказывает он.

— Нормально, — пожимаю я плечами, но Ник скептически приподнимает брови и складывает руки на груди, ожидая другого ответа.

— Орал, злился, потом успокоился. Я сказала ему, что занималась у Сары, — нагло вру я.

— И он так просто съел наживку? — Прищуривается он.

— Не просто, а прочёл нотацию. Но я же сейчас тут с тобой, это означает, что я вольна передвигаться по городу и не под домашним арестом. Поэтому я всё уладила, тебе не о чем переживать, — заверяю я его, а он отводит глаза и упирается взглядом в свой пустой бокал.

— Не нравится мне это, Мишель. Можешь ко всем моим порокам приплюсовать параноика, но что-то ты мне не говоришь, — Ник наблюдает за мной исподлобья, но я стараюсь не выдать нервного напряжения в груди, продолжая улыбаться и делать вид, что он действительно всё раздувает.

— Ваш заказ, — произносит официантка, ставя перед нами закуски, разливая по бокалам воду, и уходит, оставляя нас наедине.

— Приятного аппетита, — говорит Ник.

— И тебе, — я беру приборы и накалываю спаржу.

— Мне нужно уехать… сегодня. Мы поужинаем, затем я тебя отвезу к твоей машине, а сам уеду из города, — неожиданные новости отрывают меня от салата, и я поднимаю голову.

— Хм, а почему ты мне это говоришь? — Откладываю приборы.

— Потому что у меня хорошая память, и последний раз, когда я уехал, ты была как минимум обижена тем, что я не поставил тебя в известность. Так что сейчас делюсь с тобой, и вроде так поступают партнёры в отношениях.

— Спасибо. Я не знаю, могу ли спросить, но всё же. Куда ты едешь? У тебя… ну… ты снова чувствуешь зависимость от… ты понял, — вздыхаю я, ощущая себя полной идиоткой от его улыбки на мои слова.

— Нет, — качает он головой. — Нет, Мишель. И ты можешь спрашивать. Я еду по другой причине.

— Какой? Что-то с Эмбер или Люси?

— Нет. Я еду в один реабилитационный центр, расположенный в десяти километрах от Торонто, — я слышу, как сложно ему говорить об этом, и сглатываю от продолжения.

— Реабилитационный центр? То есть ты проходишь какое-то лечение? — Шепчу я, придвигаясь ближе, полностью сбитая с толку новыми открытиями его мира.

— Нет, это мой центр. Я открыл его, когда мне было девятнадцать. Сначала просто выкупил дом, сам отремонтировал его, нанял практикующего психолога, туда могли приходить все желающие. А потом начал расширять площадь и облагораживать это место.

— Твой центр, — повторяю я его слова, переваривая информацию. — А на чём он специализируется?

— «Кризисный центр помощи пострадавших от домашнего насилия». «Say No». Так называется это место, — Ник поднимает голову на меня, и в его глазах нет ни единой эмоции. Они жёсткие, холодные и заледеневшие.

Я не могу подобрать слов, чтобы хоть как-то прокомментировать его ответ. Только в груди становится больно из-за него… вместе с ним.

Тишина за столом начинает давить на меня, а я смотрю в его глаза, как и он в мои, продолжая резать меня острыми кристаллами. Я знаю, что он разозлился, не желая говорить об этом, но всё же ответил. Он ждёт от меня реакции, но я даже не слышу шума вокруг, только сердце, стучащее, как молот, в ушах.