— Ты пришла. Я ждал тебя здесь. Не знаю почему, но ждал. Я рад, пойдём, — произносит он, предлагая мне пройти к стойке, где помогает снять пальто и получить номерок, который прячет в карман брюк. Я на это даже не обращаю внимания, собираясь с силами.

Как бы ты внутри ни уверяла себя, что сможешь, но страх никуда не деть. Он не исчезнет, пока ты его не преодолеешь. Этот страх относится ко всему. А сейчас для меня к жизни и обществу.

— Я только сейчас… прости я не сказал комплимента о твоих волосах… хорошо… то есть красиво… чёрт, — кривится он, а я издаю смешок.

— Всё хорошо, Марк, — заверяю его.

— Прости, я идиот, — вздыхает он и предлагает мне руку. А я смотрю на неё и делаю шаг назад, сжимая руками сумочку.

— Говорю же, идиот. Давай, сначала начнём. Хорошо? — Запускает руку в волосы и тянет их. Хочется смеяться и одновременно пожалеть его.

— Давай, пойдём. Всё нормально, это же не свидание, — произношу я, бросая взгляд на центральный зал.

— Ах, да. Конечно. Родители будут рады видеть тебя. Они присмотрели ковёр, но он такой ужасный. Может быть, ты их отговоришь… чёрт, что я несу, — и тут прорывается снова что-то внутри. Начинаю смеяться, смотря на потерянного Марка. Смеюсь так, что в обществе это назовут вульгарным. Но я смеюсь, наконец-то, смеюсь. Марк тоже улыбается, а затем мы, как два больных человека, уже сгибаемся и хохочем вовсю. Настолько громко, настолько задорно, что слёзы скапливаются в глазах, а челюсть болит.

— Хуже выступить я не мог, — давясь от смеха, говорит Марк.

— Всё, не могу больше, — шепчу я, обмахивая себя рукой.

— И ты улыбалась, Мишель, — замечает он, проходя к залу.

— Да, признаю, — киваю, но веселье мигом улетучивается, когда я вижу знакомые лица, уже заметившие меня.

Шёпот раздаётся со всех сторон, пока мы идём. И хочется спрятаться за Марка, или же развернуться и бежать, но иду. Мой отец не сделал ничего плохого. А если для них смерть — порок, то пусть горят в аду. И я буду нести в себе эти слова, как сейчас. Гордо вздёргиваю подбородок и иду, кивая знакомым. Меня не волнует их отношение ко мне, никогда не волновало. Отчего я так боялась? Отчего страшилась этого? Ведь сейчас чётко осознаю, что мне плевать на их мнение. Я приглашена, как и они. И да, может быть, теперь у меня нет денег, но я человек, такой же, как и они. И даже лучше их. Начинаю жизнь заново, когда они продолжают не замечать своих недостатков. Я другая, и рада этому. Сейчас я горда собой, горда всем, что сделала. Это вызывает улыбку. Иду, обходя людей, и подходя к компании, в которой стоят Ллойды.

Они замечают меня и отступают от своих друзей, встречая меня улыбкой. Адам слабо кивает мне, и я делаю то же самое.

— Мишель, какая ты красивая. Какой цвет волос. Просто куколка, — радостно произносит Кейтлин.

— Изменения тебе к лицу, дорогая, — подтверждает Адам.

— Спасибо, — отвечаю я, смущённо поправляя волосы назад.

— Мы найдём девочек, — говорит Марк и дёргает меня за локоть.

— Ещё встретимся за столом, — напоследок произносит Кейтлин.

А в груди такой подъём. Невероятный. Кажется, что я могу всё. Всесильна. Могущественна. Это зажигает адреналин, о котором я даже не помню. Это будоражит каждую частичку в теле. Это даёт мне возможность дышать так, как я хочу. Непередаваемое чувство. Чувство возвращения.

Замечаю рыжие волосы Сары, заколотые наверх и её белое платье, а рядом о чём-то ей бурно говорит Амалия в тёмно-зелёном платье.

— Дамы, я вам кое-кого привёл, — громко оповещает Марк, что девушки вздрагивают и оборачиваются.