Жужжание мобильного отрывает меня от раздумий, достаю из кармана пальто и смотрю на номер Марка. Амалия и в этом права. Он такой хороший, замечательный парень. Зачем я это сделала? Надо поговорить с ним и объяснить всё.

— Да, — вздохнув, отвечаю я, поднимаясь с пола.

— Ты где? Я жду тебя, — спрашивает Марк.

— Уже выхожу. Прости, меня задержали, — вру я, и забрасывая сумку на плечо, выхожу из-за стеллажей.

— Отлично. Буду ждать тебя прямо в приёмной, скажи, что ко мне, и тебя проведут сотрудники.

— Хорошо, — спускаюсь по лестнице.

— Тогда до встречи.

— Пока, — выключая звонок, выхожу из библиотеки.

Ненавижу эту жизнь, которая превратила меня в непонятное существо, что не может дышать и жить. Ненавижу всё вокруг меня. Ненавижу себя за это. Ненавижу себя за эту любовь.

Восьмой вдох

Бреду к своей машине, доставая ключи из сумки. Перебегаю дорогу и иду по дорожке, смотря себе под ноги, подбирая слова, что скажу Марку. Надеюсь, он поймёт меня. Поймёт, что психически я не стабильна, и мои желания такие же. Вздыхаю и поднимаю голову, палец замирает на кнопке блокировки машины. Дыхание теряется, не могу двинуться, смотря на мужчину, облокотившегося о «Мерседес». Не сейчас… да что же это такое? Почему в самые разорванные моменты моей жизни я теперь вижу его? Почему так жестоко?

— Отойди, — могу только вымолвить я, всё же, нажимая на кнопку, и машина издаёт писк, встречая меня вспышками фар.

Николас не двигается, сверля меня карими глазами, прожигая дыру во мне. Дышать сложно, смотреть на него не могу, слова Амалии крутятся в голове. Простить. Стыдно. Безумно больно. Отвожу взгляд от его мрачного лица, проходясь глазами по кожаной куртке, чёрным джинсам и ботинкам.

— Чёрт возьми, уйди, — цежу я, но не двигаюсь. Не могу подойти, не могу дотронуться до него, даже оттолкнуть нет сил.

— Здравствуй, Мишель, — его спокойный голос достигает моего сознания, полностью срывая остатки самообладания и мыслей.

— Не хочу желать тебе того же, Николас. Поэтому прошу, отойди от моей машины, — произношу сдавленно, опасливо и даже трусливо. Делаю шаг, но он не двигается. Злит меня это. Злит, потому что больно. Злит, потому что так люблю его. Сердце болит, физически болит.

— Нет, — одно слово, и я вскидываю подбородок, встречаясь с потемневшими глазами. О, я знаю этот взгляд, он сорвёт всю кожу с меня, оставит обнажённой и страдающей. Эта сила, что в нём, касается меня даже на этом расстоянии.

— Что ты хочешь? — спрашиваю я.

— Я не хочу, Мишель. Я требую, чтобы ты поговорила со мной, — тембр, что отдаётся шумным вздохом во мне, заставляет дрожать. Именно дрожать от этого повелительного наклонения. От него.

— Николас, уйди. Время разговоров прошло. Тем более требовать, ты не имеешь никакого права. Оставь меня, — голос пропадает, шепчу. Отталкивается от машины, делая шаг ко мне.

— Теренс, — дрожа, хриплю я, не имея возможности даже шевельнуться. Прочищаю горло, но даже это не помогает снять напряжение, что сковывает меня полностью.

Уголок губ его приподнимается в насмешке над этим словом, глаза пропускают опасный блеск, и он подходит практически вплотную ко мне. Сглатываю от этого, губы сухие. Облизываю быстро их, смотря в его глаза, которые уже тянут в свою глубину. Как же необходимо мне сладкое.