В бизнесе, касающемся «правительственных дел», когда какого‑то бюрократа или политика понуждают сделать то, чего желает клиент, рано или поздно приходит момент под названием «запрос». И сколь бы запутанным ни было дело в целом, оно так или иначе сводится к единственному вопросу: выдаст ли этот человек то, чего от него требуют? Да или нет?

Запрос делает один из партнеров – величественное лицо компании. Реальная же работа ложится на сотрудника. И когда берешь первое свое дело, то всецело зависишь от результата «запроса». Если «жертва» говорит «да» – ты в золоте. «Нет» – и ты ушел.

Первое дело мне поручил Уильям Маркус. Его кабинет был рядом с кабинетом Дэвиса, на третьем этаже. Это был «президентский коридор»: по одну его сторону располагался дубовый зал заседаний, по другую шли шесть или семь апартаментов, каждый размером с мою квартиру, из окон которых открывался живописный вид на округ Колумбия с вершины холма в Калораме. Когда я шел по этому коридору, у меня точно шерсть вставала на загривке – максимально концентрируясь, я как будто возвращался к давней военной муштре и строевому тридцатидюймовому шагу.

Люди, бывавшие в этом коридоре, буквально правили миром. Они ежедневно, без малейших колебаний, делали или губили карьеру шустряков‑яппи вроде меня. Большинство начальников фирмы имели длинный и насыщенный послужной список – за что клиенты, собственно, и платили. Прошлое же Маркуса было загадкой. Насколько мне известно, я был единственным из молодых сотрудников, за кем он приглядывал. Это было и очень хорошо, и очень плохо, и, как оказалось впоследствии, столкнулся я с недюжинным талантом.

Маркусу было уже за сорок пять, может, и больше – по нему трудно было сказать. На первый взгляд я бы принял его за троеборца или за видного «белого воротничка», который всякий раз после работы молотит по кожаной груше в боксерском зале. У него были коротко стриженные рыжевато‑каштановые волосы, могучая бульдожья челюсть и отвислые щеки. Он всегда как будто пребывал в хорошем расположении духа, что делало его чуть менее страшным – но лишь до того момента, пока не окажешься с ним один на один в его кабинете. Там все его улыбки и простецкие манеры точно испарялись.

Маркус дал мне в разработку и первый «запрос». Мультинациональный гигант со штаб‑квартирой в Германии (которого мне, пожалуй, не стоит называть открыто, а потому обозначу его так, как мы именовали его в офисе: Кайзер) исхитрился найти лазейку в налоговом законодательстве и использовал это, чтобы резко занизить цены и выдавить американские компании из бизнеса. Это было типичное межнациональное налоговое разбирательство, но в конечном счете все свелось к тому, что заокеанские компании, продающие американцам услуги, платят заметно меньше налогов и пошлин, нежели компании, которые действительно отгружают товары. Кайзер, естественно, делал вид, что это те продают Штатам товары. А те утверждали, что они всего лишь выступают посредниками между американским потребителем и заокеанскими поставщиками и производителями и потому должны платить малый налог лишь за свои посреднические услуги. «Как раз мы всего лишь посредники, – оспаривал это Кайзер, – мы даже и не касаемся товаров». Если посмотреть на эту цепочку поставок со стороны, становилось ясно, что они продавали товары в точности как и все прочие, просто уклонялись при этом от высоких налогов.

Ну что, включаетесь в тему? Браво! В общем, те ребята, которых выдавили из бизнеса, наняли «Группу Дэвиса». От нас хотели, чтобы мы заткнули ту налоговую лазейку и выровняли их с Кайзером игровое поле. Это означало отыскать в недрах Вашингтона нужного чиновника, который подписал бы бумажку, гласящую, что Кайзер продает именно товары, а не услуги.