Действительно, это оказалось очень легко. В большом зале, где негромкие звуки, издаваемые канцелярскими механизмами и диктофонами, сливались в ровный мощный гул, работало множество молодых и совсем юных женщин. То и дело входили и выходили разные люди, а она стояла не менее минуты, пока перед нею не возник молодой человек с толстенной папкой, набитой бумагами. Лита заговорила с ним, и он сразу же остановился.

— Вы не могли бы мне помочь? Я ищу э-э-э… мисс Жоржетт Букер. Насколько я знаю, она работает здесь.

— Жоржи? Да, конечно. Вон за тем столом у дальней стены, одетая в белую рубашку или как там она называется. Может быть, мне стоит сказать ей, что к ней пришли?

— Нет, я вам очень благодарна, но не стоит. Я сама поговорю с ней.

Лита выждала, пока он ушел, а затем посмотрела поверх согнутых над столами голов в противоположный конец зала, и у нее вновь перехватило дыхание. Да, это, несомненно, была та самая женщина, в белой блузке с темными волосами и кожей теплого шоколадного цвета. Лита быстро вошла в зал и пошла между столами, выбрав такое направление, которое позволило бы ей пройти рядом с этой женщиной. Подходя ближе, она замедлила шаг.

Она была хорошенькой, этого у нее никак нельзя было отнять. Тонкое лицо с красивыми и четкими, словно сделанными руками искусного скульптора, чертами, и тонким прямым носом, только вот слишком уж много косметики, да и губы чересчур густо намазаны лиловой помадой. И крошечные серебряные блестки, усеивавшие одну щеку и спускавшиеся на шею и грудь, просвечивавшие сквозь легкую, тонкую, почти прозрачную ткань блузки.

Почувствовав устремленный на нее взгляд, Жоржетт подняла голову и приветливо улыбнулась Лите, которая поспешно отвернулась и пошла прочь, все время ускоряя шаг.

Когда день начал клониться к вечеру, доктор Ливермор почувствовал, что очень устал. Он очень мало спал минувшей ночью, а тут еще этот визит агента ФБР, который, что ни говори, сильно расстроил и утомил его. А ему еще нужно было следить за лаборантами, наводившими порядок в «баночной» лаборатории. Безусловно, этим людям можно было доверять, они всегда работали на совесть, но все равно, он хотел лично все проверить, когда они закончат. Он сделает это, а потом можно будет немного подремать. Он отодвинул листы бумаги, покрытые сложными схемами генетических кодов, и с усилием поднялся. Он начинал ощущать свои годы. Возможно, пришла пора подумать о том, чтобы присоединиться к своим пациентам, обитающим в тепле и уюте геронтологических этажей. Он улыбнулся этой мысли и не спеша пошел в лабораторию.

В коллективе, которым он руководил, мало задумывались о формальностях, так что, когда он обнаружил, что дверь кабинета Литы закрыта, ему даже не пришло в голову постучать. Его мысли были заняты колбами. Он распахнул дверь и обнаружил, что его помощница рыдает, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки.

— Что случилось? — спросил он, прежде чем успел понять, что, по-видимому, самым мудрым решением было бы бесшумно выйти. До него внезапно дошло, какого рода беды могли так расстроить эту обычно уравновешенную женщину.

Она подняла залитое слезами покрасневшее лицо, и Ливермор закрыл за собой дверь.

— Извините, что я вот так ворвался к вам. Мне следовало постучать.

— Нет-нет, доктор Ливермор, ничего. — Она промокнула глаза платком. — Это вы извините, что вам приходится видеть меня в таком состоянии.