— Судя по тому, что я видела, ей пришлось нелегко, — ответила я. — Но углубленного осмотра врачи не проводили — на это нужно согласие родителей.

Элизабет закрыла лицо руками, чтобы не расплакаться, и отвернулась.

— И еще… Она практически не говорит. Мы не услышали от нее ни слова.

— Так не похоже на Мэдди.

— Может быть, ее предупредили ни с кем не разговаривать…

— О Боже! Скоты! Звери!

— Зачем было похищать Мэдди, если они так и не потребовали выкупа? — спросил Генри Тайлер, когда мы подошли к палате.

Я задержалась с ответом, потому что не хотела говорить то, что думала: педофилы не требуют денег. Отступив в сторонку, я пропустила родителей к занавешенной кровати, ожидая бурного проявления радости с обеих сторон.

— Спасибо вам, — прошептал Генри Тайлер и, пожав мне руку, скрылся за шторой. Я услышала, как Элизабет Тайлер зовет дочь по имени… и потом вскрик, переходящий в мучительный стон.

В следующее мгновение она пролетела мимо меня. Вслед за супругой вышел Генри Тайлер с перекошенным гневом лицом.

— Вы хотя бы представляете, что наделали? — прошипел он, поворачиваясь ко мне. — Та девочка… это не Мэдисон. Понимаете? Это не наша дочь!

Глава 46

Я извинилась перед Тайлерами. От всей души. Выразила свое личное и наше общее сожаление. Излив на меня все свои чувства, они сели в машину и умчались, оставив на асфальте кусочки жженой резины. Я проводила их взглядом и лишь потом сняла вибрировавший на поясе телефон.

— Слушаю?

— Только что позвонила какая-то женщина, — сообщил Джейкоби. — Заявила об исчезновении ребенка. Девочка пяти лет. Длинные светлые волосы.

Звали звонившую Сильвия Бродски, и она была в состоянии, близком к истерике. Мамаша потеряла дочку в магазине, пока покупала продукты. Хватившись девочки, миссис Бродски позвонила в службу спасения, добавив, что ее дочь, Алисия, страдает аутизмом.

Алисия Бродски практически не разговаривала.

Вскоре после звонка Джейкоби миссис Бродски явилась в клинику и предъявила права на ребенка, но мы с Конклином этого уже не видели.

Вернувшись в наш служебный «форд», мы обсудили случившееся. Как обычно, я взяла ответственность на себя:

— Сама виновата. Нужно было, когда разговаривала с Тайлерами по телефону, подчеркнуть, что мы еще не знаем, кого именно нашли, что у нас нет полной уверенности, что личность девочки не установлена. Согласен, Рич? Ты же слышал наш разговор?

— Они перестали слушать после того, как ты сказала, что мы, может быть, нашли их дочь. Перестань себя винить, Линдси. Все ведь сходилось. Девочка даже сказала, что ее зовут Мэдди.

— Ну, что-то в этом роде.

— Красные туфельки, — продолжал Конклин. — Ты часто встречаешь на улице девочек с длинными светлыми волосами, в красных кожаных туфельках и синем пальто?

— Как видишь, совпадения случаются, — вздохнула я.

Возвратившись во Дворец правосудия, мы еще два часа допрашивали Кэлвина. В конце концов этот мерзавец все же перестал ухмыляться. Мы также просмотрели все фотографии как в камере Кэлвина, так и те, что были у него дома в альбомах.

Снимков Мэдисон Тайлер не обнаружилось, но мы не теряли надежды найти хоть что-то. Может быть, он случайно заснял сцену похищения. Может быть, в объектив попал черный мини-вэн.

Но просмотр карточки флэш-памяти показал, что вчера наш подозреваемый вообще не снимал никого и ничего в районе Альта-Плаза-парка.

Меня тошнило от Патрика Кэлвина, но закон не рассматривает гнусность как уголовное преступление.