— Чем больше я думал об этом, тем больше убеждался, что Габриэль Орн заслуживал смерти. Он был мерзким типом. Он гнусно обошелся с тобой.

— Это недостаточная причина, чтобы его убивать.

— Может быть, и нет, но разорение нашей страны — достаточная. Люди вроде Габриэля Орна разорили Исландию и ее народ. Сильных, трудолюбивых, честных исландцев, как я. Ты знаешь, как усердно я работал, чтобы создать свой рыболовный бизнес. Почему я должен все терять? Почему должны все терять? Фермеры теряют фермы, торговцы — магазины, рыбаки — свои суда, молодые семьи — свои дома. Помнишь, что Синдри говорил о своем брате в тот вечер после демонстрации?

Харпа покачала головой.

— Так вот, его брат в конце концов вынужден был отдать свою ферму банку. И покончил с собой. Теперь у жены и детей его брата не будет ни дома, ни работы. Эти люди усердно трудились всю жизнь. Это не их вина! И все еще только начинается. Говорят, безработица будет расти. Мы десятилетиями будем страной нищих. Из-за таких людей, как Габриэль Орн.

— Но тут вина не только Габриэля Орна, ведь так?

— Именно! — воскликнул Бьёрн, хлопнув рукой по столу. — Как там говорят: Исландию разорили тридцать человек?

— Вроде Оскара?

— Да.

— И Джулиана Листера?

— Да.

Харпа нахмурилась.

— Ты сумасшедший. Все сумасшедшие.

— Так ли? Да, исландцы протестуют, но, в сущности, ничего не делают. Когда американцы начинают войну против террора, то захватывают несколько стран и убивают десятки тысяч людей. Нам нужно вести войну против этих типов. А у нас идет речь всего о четверых.

— О четверых? Габриэль Орн, Оскар, Джулиан Листер. Кто четвертый?

Бьёрн покачал головой.

— Значит, Фрикки был прав. Должен быть убит еще один?

Бьёрн не ответил.

По щеке Харпы скатилась слезинка.

— Бьёрн, я не понимаю тебя. Синдри мне понятен. Он всегда проповедовал насилие. И убедил себя применить на практике то, что проповедует. Но ты? Ты один из самых практичных людей, каких я знаю.

— Я тоже так думал. Но за последний год понял многое.

— Что же?

— Что такие люди, как Синдри и мой отец, правы. Они всегда говорили, что капитализм приносит вред простым людям, тем, кто трудится и экономит. Это инструмент, используемый богатыми, чтобы выжимать деньги из остальных. Теперь мне это абсолютно ясно. Но я не слушал отца. Мне он представлялся динозавром с той стороны «холодной войны». Я верил в партию независимости, верил, что капитализм дает таким, как я, возможность усердно работать, чтобы создать свой бизнес. Я ошибался. Но по крайней мере сейчас понимаю это. Во всяком случае, собираюсь теперь в связи с этим предпринять кое-что.

— Убить нескольких человек?

— Харпа. — Бьёрн потянулся к ее руке. — Харпа, ты пострадала почти так же сильно. Ты лишилась работы. Твой отец лишился сбережений. Габриэль Орн обошелся с тобой скверно, Оскар тоже. Неужели не видишь, что мы в данном случае вершители справедливости?

— Ты убийца, Бьёрн. Ладно, ты не нажимал на спуск, но ты убийца. — Харпа широко раскрыла глаза. — Постой! Ты выбрал Оскара из-за меня? Ты знал, что он отец Маркуса?

— Полицейские сказали мне об этом только в воскресенье. Но да, когда мы говорили, кого из банковских боссов убрать, «Одинсбанк» показался мне вполне подходящим объектом.

— Значит, вы убили его из-за меня?

— Из-за тебя, из-за меня и всех простых людей Исландии.