Эйнар всегда был нежен с Харпой, но никогда не обнимал ее так сильно, как в последние месяцы.

Он знал, что ей это нужно.

К своему удивлению, на этот раз, оказавшись в его надежных объятиях, она заплакала.

Эйнар отстранился и взглянул на нее.

— В чем дело? Что случилось?

— Убили председателя «Одинсбанка» Оскара Гуннарссона.

— Видимо, он получил по заслугам.

— Папа!

Харпа знала, что отец страстно ненавидит банкиров, особенно тех, кто уволил с работы его любимую дочь, но даже от него она не ожидала такой бессердечности.

— Извини, голубка, ты знала его?

— Очень мало, — ответила Харпа.

Эйнар взглянул на нее: его голубые глаза смотрели ей прямо в душу. «Он знает, что я лгу, — подумала в панике Харпа. — Как знал, что лгу во время разговора с полицейскими о Габриэле Орне».

И, почувствовав, что краснеет, она отступила на шаг, рухнула на кухонный стул и зарыдала.

Эйнар налил обоим по чашке кофе и сел напротив нее.

— Хочешь поговорить об этом?

Харпа покачала головой. С трудом перестала плакать. Отец ждал.

— Как улов? — спросила она.

Харпа имела в виду ужение на муху. Эйнар перестал выходить в море за сельдью на своей «Хельге» пятнадцать лет назад, после того как во время шторма его швырнуло на лебедку, в результате чего он получил тяжелую травму колена. Он провел несколько лет, приводя судно в порядок, потом продал его и свою квоту за сотни миллионов крон. С тех пор вел жизнь вполне состоятельного рыбака на покое, пока не послушал свою дочь.

Сперва Эйнар положил деньги на счета в «Одинсбанк» под высокий процент, и это позволяло ему жить в достатке. Но кто-то из его приятелей умудрялся заколачивать весьма высокую прибыль, спекулируя валютой или вкладывая деньги в процветающий исландский рынок акций. Он попросил совета у работающей в банке дочери, сведущей, как он полагал, в этих делах.

Дочь посоветовала ему не связываться со спекуляцией валютой и не вкладывать деньги в новые акции на бирже. Но банковские акции она посчитала достаточно надежными и рекомендовала ему «Одинсбанк». Он имел репутацию самого продвинутого из всех банков Исландии.

И Эйнар вложил все свои сбережения в акции «Одинсбанка». Когда же правительство национализировало банки прошлой осенью, они почти полностью потеряли свою цену.

Харпа удивлялась, как он еще мог ездить на рыбалку.

— Поймал я мало. И почти все время шел дождь. Но в выходные поеду снова. Может, больше повезет. — Он обнял Харпу. — Уверена, что не хочешь ничего мне сказать?

Харпа на секунду задумалась. Может, рассказать ему все? Он безоговорочно любит ее, так ведь? Он будет на ее стороне, что бы она ни сделала. Разве не так?

Но то, что она совершила, было ужасно. Необратимо. Она не простила себя и никогда не простит. Отец добропорядочный человек. Как он сможет простить ее?

А если узнает все и не простит, это будет невыносимо.

Поэтому Харпа покачала головой:

— Нет, папа. Ничего.

Глава четвертая

Октябрь 1934 года

Бенедикт придумал замечательную игру.

Он только что дочитал «Сагу о народе Эйри» и узнал из нее о существовании клана Бьярн на другой стороне полуострова Снейфеллс, отделенного горами от Храуна и Бьярнархёфна. Предводитель его, родом из Брейдавика, совершил путешествие к некоей земле, находящейся далеко за морями. Как предполагал Бенедикт, это была Америка. И Бьярн стал также вождем среди местных жителей. А что, если Халлгримур и Бенедикт попытаются открыть Америку?

Халлгримур решил, что с ними должны отправиться берсерки.