— Ущелий в Грюндарфьордюре нет, — ответил парень. — Тебе нужно ехать в Олафсвик или в сторону Стиккисхольмюра.

— Я там был. Никакой старой хижины не видел.

— Извини.

Парень снова принялся читать книгу. Исак увидел, что это «Гроздья гнева».

Он пошел к выходу.

— Постой. Тут есть Керлингинское ущелье, где еще тысячу лет назад обосновалась ведьма.

— Ведьма?

— Да, неужели не слышал о Керлингинской ведьме? — Парень поцокал языком, в какой уж раз поражаясь невежеству людей из Рейкьявика. — Оно к востоку от новой дороги в Стиккисхольмюр. Там есть старая хижина, я в этом совершенно уверен.

Бьёрн сидел снаружи, прислушиваясь к Харпе, находившейся в хижине. Крики сменились всхлипами и наконец молчанием.

Он был поражен ее реакцией. Он надеялся, что она хотя бы поймет его точку зрения. Может, со временем и поймет. Он понимал, как много значит для Харпы, всегда доверявшей ему.

Минут через сорок Бьёрн снова вошел в хижину.

Харпа придвинулась к стене.

Бьёрн развязал ее.

— Садись на стул.

Это было скорее предложение, чем приказ.

Харпа не среагировала. Поэтому он сел у стены рядом с ней.

— Можно оставить тебя несвязанной? — спросил Бьёрн. — Идти тебе некуда. До шоссе несколько километров.

Харпа кивнула.

Наконец она заговорила, как и предвидел Бьёрн.

— Ну и что произошло? Вы все объединились сразу после смерти Габриэля Орна? Ведь мы договаривались не общаться друг с другом. Чтобы полиция не могла установить связи.

— Не сразу. Кажется, это произошло в июне. Однажды вечером мы с братом зашли в бар, в «Большой Рокк». Там я столкнулся с Синдри. На другой день встретился с ним и Исаком. У нас были одинаковые мысли. Что случившееся с Габриэлем Орном было не так уж плохо. Что он этого заслуживал. Что другие тоже заслуживали.

— И ты вылетел во Францию. Но если не стрелял в Джулиана Листера, что ты там делал?

— Вел подготовительную работу. У друзей-наркоторговцев Синдри есть контакты в Амстердаме. Они могли достать винтовку и мотоцикл. Мне нужно было уговориться с ними и проплатить их услуги. Потом я нашел дом Джулиана Листера в Нормандии и закопал винтовку. Исак сделал, в общем, то же самое в Лондоне.

— Где вы взяли деньги, чтобы заплатить им?

— Это финансировал в основном Исак. Не знаю, где он берет деньги. Может быть, у родителей.

— И ты не скажешь мне, кто убийца?

— Нет.

Молчание.

— Но неужели не понимаешь: это убийство — то, что ты сделал? То, что сделали вы все.

Бьёрн вздохнул.

— Харпа, я так не считаю.

— Как это может быть не убийством?

— В Исландии люди гибли всегда. Это опасное место. Фермеры гибнут в метелях, разыскивая овец. Рыбаки тонут в море.

— Теперь уже нет. Уже много лет фермеры не гибнут от холода. И мой отец не потерял ни единого человека на своем судне.

— Ему повезло. Я потерял двух братьев — одного родного, другого двоюродного. Они находились на судне моего дяди, когда оно затонуло. Дядя и еще двое спаслись.

Харпа приподняла брови.

— Я не знала этого.

— Мне было четырнадцать лет. Я тоже должен был находиться на том судне, но у нашей футбольной команды был важный матч на кубок. С тех пор я чувствую себя виноватым.

— Ты не говорил мне. — Бьёрн увидел, как в ее глазах вспыхнуло сочувствие и тут же угасло.