— Сломана? — спросил он.

— Не знаю, рентген же здесь не работает, — ответил я.

— В травмпункт обязательно зайдите, молодой человек! — громко прокричала вслед мне фельдшерица. — И не тяните, с переломами не шутят!

Судя по тому, что Бельфегор по дороге обратно жизнерадостно трещал что-то про сегодняшний концерт и свои идеи для масок, он у двери не подслушивал, а честно просто сидел и ждал. Потому что лицемерить его конопатая рожа явно плохо умеет. Слышал бы, что я говорил фельдшерице, наверняка не удержался и начал бы докапываться ко мне с вопросами.

— Такие дела, — сказал я, когда мы вернулись в нашу берлогу. Помахал перед всеми свеженакрученной повязкой. — Играть не могу сегодня.

— Да как так-то?! — Астарот скривил недовольное лицо. — Получается, что теперь из-за тебя нам придется выступление отменять.

— А может это… — подал голос Бегемот. — Кирюху позовем? Он играет хорошо, наши песни знает… Ну и давно хотел…

— Кирюху?… — на лице Астарота появилось выражение тягостного раздумья. Кто такой этот Кирюха, я не знал, но его кандидатура явно не пользовалась среди нашего фронтмена особой популярностью.

— Без гитариста мы не сможем, — протянул Астарот, бросив на меня недобрый взгляд.

— Ну сорян, — без особого раскаяния на лице развел руками я. — Без левой руки гитарист играть не может.

— А Кирюха сможет прямо сейчас на репетицию прийти? — спросил Астарот.

— Можно ему позвонить, — Бегемот выбрался из-за ударной установки. Посмотрел на меня. — Сходишь со мной до дяди Коли? А то он без тебя мне телефон не даст…

Судя по радостному крику в трубке, этот неведомый Кирилл занимался тем, что сидел дома и ждал, когда патлатые знакомые предложат ему поиграть в их группе. Неужели я ошибся, и эти ребята настолько хороши, что вокруг них клубится толпа желающих попасть в их тесный сатанинский кружок? На вид так говнари говнарями… Правда, я еще не слышал, как они играют и что поют. Но явно скоро услышу.

— Сейчас оденется и прибежит, — с довольным видом Бегемот положил трубку. — Тут подождем его, ладно? Надо же его на территорию провести.

На эту его фразу дядя Коля усмехнулся в усы и ничего не сказал. Мы вышли наружу. Я зябко поежился и попытался поплотнее укутаться в свою куртку. И шапки еще очень не хватало, если честно.

— Слушай, Вов, тебе не кажется, что Саня как-то… того… — зыркнув в разные стороны, заговорщическим тоном проговорил Бегемот. — Зазвездился что ли… Мы когда группу собирали, мы же думали, что будем все вместе решать. А он теперь ведет себя, будто «Ангелы Сатаны» — это только он один.

— Предлагаешь устроить переворот с революцией? — усмехнулся я.

— Нет, ну правда, а чо он? — засопел Бегемот. — Мне вот тоже нравится песня, которую Борька написал. А он и слушать не хочет… Может быть с ним как-нибудь… Поговорить что ли? Раньше ведь он так себя не вел.

— Поговорить — дело хорошее, — сказал я. В общем-то, достаточно было просто промычать что-то неопределенного. У Бегемота явно наболело, и он спешил вывалить на меня все свои чувства и мысли сплошным потоком.

— Или вот тогда еще, — продолжил он. — На квартирнике, помнишь? Когда Серега пристроился бэк-вокалом петь «Дьявольский круг», а он потом помнишь, что устроил? Даже стыдно было перед Серегой, он как лучше хотел.