К ней повернулась лохматая:

— Да он еле живой. Совсем загнется, ему надо воды!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Загнется — сожрем, — пробулькал бочкообразный. Звуки он издавал брюхом, где у него имелась ротовая щель.

Головы глянули на него и воскликнули в унисон:

— Глохни, Зэ!

Над Лукой возник крысомордый Щур, втянул воздух вполне человеческими ноздрями.

— А он точно из наших? Какой-то он… нормальный.

— Норм бы окочурился, — сказала лохматая голова. — Ты на кожу его глянь. Блестит как железная. Ни язв, ни волдырей… Точно с иммункой! Из глаз даже гной не течет… — Он поднес флягу к губам Луки. — Пей. Хороший бульон, питательный, от себя отрываю.

— И от меня тоже! — поддакнула лысая.

— От общака, — проскрипел Щур, завертел головой, словно украл что-то.

Фляга коснулась губ. Бульон отдавал затхлым, но никогда в жизни Лука не пил ничего более вкусного. Влага смачивала пересохшее горло и мгновенно усваивалась метаморфизмом, Лука оживал.

— Спасибо, — прохрипел он и сел.

— Ты гля, тля, защебетал! — потер лапки Щур. — Кто такой, а?

Лука пытался сообразить, как объяснить свое появление в Пустоши. Потеря памяти не годилась — ему нужно было расспросить мутантов о том, как обстоят дела в столице, наверняка отголоски слухов до них докатывались. Он еще раз взглянул на мутантов, и его осенило! И врать почти не придется!

— Так каким ветром тебя сюда занесло? — настаивал двухголовый Гекко.

— А куда вы меня тащите? И зачем?

— В Убежище. Шаманам тя покажем, это приказ. Вдруг ты супер? Ты супер?

Лука покачал головой. Он вспомнил, что о мутантах говорил капитан Тарсон: в Убежище их шаманы отбирают лучших и скрещивают, создавая таким образом линию прирожденных мутантов. Супермутантов. Вроде бы все Пустоши тем и живут — копят силы, отбирают суперов, чтобы под знаменами Двурогого армия мутантов захватила весь мир. То есть Империю.

Так что новости хорошие: в рабство продавать его не собираются, отправлять в суп или на жаркое — тоже. Можно немного набраться сил и сбежать на Север — выяснять, что с Корой. А там без радиации, сжирающей всю энергию Колеса, метаморфизм будет работать лучше. Вот только что делать с отрицательным балансом очков Тсоуи?

— Не, Гекко… — задумчиво пробулькал Зэ, мутант со ртом на животе. — Все знают, что суперы руками крушат скалы и сворачивают шею пустынному варану! А этот, гля, тля! Мог бы, сбежал бы давно.

— Жри своих тараканов и не лезь не в свое дело! — взбеленилась лысая голова Гекко. Лохматая обратилась к Луке: — А ты чего не отвечаешь? Давай выкладывай! А то скормлю Зэ, он все жрет и тобой не подавится!

Говорить было тяжело, в горле першило, но Лука выдавливал из себя историю о бедном мальчике по имени Север, которого продали в цирк, и он там остался, потому что был сильным. Заранее он не планировал называться Севером — имя погибшего отца само легло на язык.

Отобедавшие мутанты стали собираться вокруг Луки, разинув рты. Перекошенные, покрытые шерстью или чешуей, сутулые, щербатые, был даже один четырехрукий, верхняя пара нормальная, нижняя недоразвитая, как у ребенка.

Лука закашлялся, и Гекко расщедрился на еще одну флягу, поймал неодобрительный взгляд сородичей и ответил, тряхнув лохматой головой:

— Новый сварим, до воды тут недалеко.