Кэнди прикоснулась ладонями к одной из стен. В ту же минуту она увидела созданий, танцевавших в плотном воздухе прямо за ними. Их крылья и тела роняли хлопья украшавшего их белого золота. Оно легло на ладони Кэнди, и отдельные фрагменты слились в два золотистых потока.

Она ощутила, как они прижались к ее ладоням, образуя дельты, разносясь вдоль сухих русел линий руки, проникая глубже, растворяя поверхность кожи, проникая в вены. Руки стали прозрачными; яркость внутри ее плоти была настолько сильной, что Кэнди видела четкие, простые линии костей пальцев и немыслимые переплетения нервов.

Яркость стремительно добралась до локтей, словно огонь, раздуваемый ветром в сухих кустах во время летней засухи. Он вознесся по ее рукам и распространился по всему телу.

Она его чувствовала, но больно не было. Скорее, это походило на напоминание, что всем этим была она.

Она была настоящей, и будучи настоящей, и ею, являлась — чем? Чем она была? Кем она была?

Непростой вопрос. Когда фейерверки закончатся, кем в конечном итоге она станет?

Ты — ничто, тихо произнесла Боа.

Кэнди хотела ответить на оскорбление, но ее энергия сосредоточилась на движении пробуждения, проходившем по телу вниз от шеи, вдоль корпуса, и вверх, наполняя сосуд, содержащий две души.

Ты меня слышишь? — спросила Боа.

— Держи свои оскорбления при себе, Боа, — сказала Лагуна Мунн. — Ты, конечно, могла чувствовать себя неважно, оказавшись запертой в голове ребенка. Но есть смерть и похуже. Например, смерть настоящая. Да… и пока мы говорим, я знаю, о чем ты думаешь: что когда все закончится, мои сыновья будут тебе прислуживать!

Боа промолчала.

— Вот что я тебе скажу. Забудь об этом. В жизни моих замечательных сыновей есть место только для одной женщины.

Пожалуйста, — возразила Боа, — я бы никогда не поставила под сомнение священные отношения между тобой и твоими детьми.

— Я тебе не верю, — ответила Лагуна Мунн. — Ты можешь попытаться сделать все, что угодно, если сочтешь, что тебе это сойдет с рук.

Я даже мечтать об этом не стану. Я знаю, на что ты способна.

— Тебе только так кажется, но на самом деле ты этого даже не представляешь, так что будь осторожней.

Поняла.

— Хорошо. Теперь я должна покинуть это место.

— Подождите, — сказала Кэнди. — Не уходите пока. У меня кружится голова.

— Наверное, это потому, что я все еще здесь болтаю. Мне придется тебя оставить, чтобы ты смогла дать жизнь Боа.

Образ, возникший у Кэнди в голове, был гротескным. Ее затошнило еще сильнее, чем раньше.

— Слишком поздно для тошноты, девочка. Это грязная магия. Не из той, что дозволена Советом на Веббе Гаснущий День. Если бы он ее разрешал, тебя бы здесь не было. Понимаешь?

— Конечно, — ответила Кэнди.

Она отлично это понимала. То же было и в Цыптауне. Там работал доктор Пимлофт, чьи кабинеты находились над прачечными на Фейркеттл-стрит. Он делал такие операции, о которых люди стыдились рассказывать своим обычным врачам. Но иногда это ваш единственный выбор.

— Я ухожу, — сказала Лагуна, — пока заклятье не вышло из равновесия.

— А где вы будете, если что-то пойдет не так?

— Все пройдет хорошо, — сказала Мунн. — Вы ведь хотите разделиться? Итак, заклятье начинает действовать. Я создала его, чтобы выполнить то, о чем ты просишь. Так что пусть оно сделает свое дело.

Раздался звук, словно кто-то за спиной Лагуны Мунн ударил топором, и из темноты возникла призрачная птица или нечто, ей подобное, которая начала летать по сложной траектории, от стены до стены и обратно, после чего исчезла во тьме позади Мунн.