— Я тебя тоже, барашек.

Ягненочек? Барашек? Кэнди не верила своим ушам. Ей никогда не доводилось слышать, чтобы родители называли друг друга такими нежными прозвищами. Даже в далеком детстве. Может, она успела об этом забыть? Вряд ли. Уж ягненочка и барашка она бы запомнила. Она почувствовала неловкость, словно шпионила за родителями, словно приоткрыла завесу над их тайной жизнью, о которой никому, кроме них самих, не следует знать. Пусть даже эта жизнь закончилась когда-то давным-давно, когда они оба были молоды и влюблены друг в друга. Вероятно, еще прежде...

— Прежде, чем я родилась на свет, — пробормотала Кэнди. На сей раз язык ей почему-то полностью повиновался, и она произнесла эти слова хотя и не громко, но совершенно внятно.

И даже получила ответ.

— Верно, — произнес женский голос во тьме где-то впереди нее. Это была вовсе не ее мать. Женщина произносила слова с легким абаратским акцентом. Голос ее звучал мягко и ободряюще. И немного лукаво. — Ты еще не родилась.

— Не понимаю.

— Мы просто решили, что тебе необходимо получить хотя бы некоторое представление о собственном прошлом, — сказала другая женщина. Голос у нее был немного выше, чем у первой. — Тебе следует узнать, кем ты была, прежде чем стать той, кем тебе суждено быть.

— Но вам-то откуда известно, кем я была? — недоумевала Кэнди. — И кем я должна буду стать? Да и вообще, кто вы такие?

— Вопросы.

— Вопросы.

— Вопросы.

Обе женщины звонко рассмеялись. К ним присоединилась третья. И вот уже все трое предстали перед изумленным взором Кэнди в слабых проблесках света, прорезавшего мрак. Посередине и немного ближе к Кэнди, чем две остальные, находилась самая старая из женщин. Лицо ее покрывали глубокие морщины, а волосы, заплетенные в две косицы, были белыми, как снег. Но, несмотря на свой более чем почтенный возраст, держалась она необыкновенно прямо и выглядела элегантно. А еще казалось, что годы не властны над ее телесными и душевными силами. Старая женщина была полна энергии, сверкавшей во взоре темных глаз и разливавшейся по всем сосудам ее лица и тела — так молнии бороздят вечернее небо.

Женщины, стоявшие слева и справа от старухи, были гораздо моложе, хотя Кэнди затруднилась бы определить их возраст с точностью до десятилетия. Помимо дружелюбия, с которым все они взирали на Кэнди, было в их лицах еще что-то неуловимое, изменчивое, неопределенное.

Сквозь кротость и добродушие удлиненного лица самой молодой из трех, с коротким ежиком волос на голове, нет-нет да и проглядывало что-то дикое, отголоски какой-то буйной, необузданной стихийной силы. А третья, чернокожая, смотрела на Кэнди с загадочной, не поддающейся определению полуулыбкой. В волосах ее сверкали едва различимые разноцветные искры, а глаза, казалось, вобрали в себя все отблески луны и звезд с ночного неба.

Такими они и предстали перед Кэнди, три женщины, три загадочные, переменчивые души: одна — несущая в себе сверкание молний, другая — с отблесками ночного неба в черных глазах, и третья — подвластная стихийным, диким и древним силам природы.

Кэнди не испытывала перед ними страха, только любопытство. Кэнди была заинтригована. Она успела уже привыкнуть к подобным ощущениям здесь, в Абарате, и знала, как себя вести перед лицом тайны. Следовало смотреть и слушать. Рано или поздно она получит ответы на свои вопросы. Ну а если нет, значит, так тому и быть. Значит, ей не следует всего этого знать. Эту истину она тоже постигла здесь, в Абарате.

Женщины представились ей одна за другой.

— Я Диаманда, — сказала старшая.

— Я Джефи, — сказала дикарка.