И вдруг Мустафа стрельнул в сторону Лоны хитрыми глазами. Они вопрошали, что она знает? Лона ни перед кем, не собиралась открываться, тем более перед этим хитрым азиатом, должно быть торгующим на одном из московских рынков дешевым турецким товаром. Она сама со своей специфической выучкой трех хитрых азиатом могла обвести вокруг пальца. Поэтому, прояснив для себя нетерпимую обстановку, сложившуюся в гостеприимной квартире хозяина, она решила бросить Мустафе спасительный круг. Пусть сам думает, как ему поступать. Потупив глаза Лона стала рассказывать:

– Я работаю в хорошей фирме в Германии, гидом-переводчиком, русские группы встречаю-провожаю, по Мюнхену вожу, город показываю. В Россию никогда не ездила, а тут у одного богатого немца его переводчица заболела, и он обратился в нашу фирму за заменой. Если бы не Тимур, я бы никогда в жизни в Москву не поехала. Мне этот немец сто лет не нужен был. Мы только что на самолете прилетели.

Лона Штерн раскрыла дамскую сумочку и протянула Мустафе посадочный талон и билет на самолет. Затем она продолжила рассказ.

– Я думала, может быть, найду здесь Тимура. Он так внезапно уехал. Тетя Севда в расстроенных чувствах…

Мустафа весь превратился в слух. Сейчас его собеседница скажет, что она знает о намерениях его сумасбродного родственничка. Но Лона только как лиса вильнула хвостом и перевела разговор на другое:

– А этот богатый немец, вместо того чтобы поехать в гостиницу, в Президент-отель, снял шикарную дачу на Рублевке. У меня в гостинице должен был быть свой отдельный номер, а здесь на даче наши спальни рядом с ним. За кого он меня принимает? Я уехала, а сейчас там жарят шашлыки, на стол вино несут. Немец старый, от него землей на весь самолет пахло.

– Воняло! – поправил ее Мустафа Эйнулла оглы, большой знаток русского языка. Лона не переходила к конкретному предложению. Оно должно было прозвучать из уст самого хозяина дома. Она продолжала рассказывать:

– Мне заплатили только за работу переводчика, и меня не очень интересует, что может думать этот старый бизнесмен. Карл Мюллер.

– Старый козел! Обезьян! – кипел возмущением Мустафа, сам непроизвольно сглатывая слюну.

– Но я боюсь, Карл Мюллер может неправильно истолковать мое согласие поселиться на этой даче, на Рублевке. – Лона подняла глаза от поверхности стола. Глаза Мустафы горели таким мстительно-злым огнем, что она даже испугалась.

– Тебе защитник нужен! – коротко, как подметку на ходу отрезал, заявил Мустафа. Лона согласно кивнула головой и продолжила.

– Я ведь в Москву приехала из-за Тимура. Тетя Севда и дядя Аббас сказали, что он поехал на Кавказ искать себе невесту. Черкешенку.

– Вай! Вай! Вай! – Мустафа деланно схватился за голову и одновременно успел скользнуть восхищенно-похотливым взглядом по ладной фигуре Лоны Штерн. – Есть такая женщина. Есть, у него как у беженца, вид на жительство. Все есть! Слушай Мадлона, он совсем дурак. Отдает тебя старому развратнику, а сам сидит целый день языком как баба чешет. Герой камикадзе. Взял бы лучше кинжал и отрезал этому немцу…длинные руки. Забирай его отсюда. Прошу, тебя дорогая. Сделай мне освобождение. У него не все дома. Пусть он живет с тобой на даче. Скажи, этому миллионеру, что тебя абрек охраняет, что он твой брат. И спи спокойно. Подожди, я Тимура сейчас приведу.

Лоне показалось, что она сбросила с плеч Мустафы неимоверно тяжелый груз.