Один из шедших вслед за нами людей передал Васе сумку, а сам помог второму подхватить Евгения Валерьевича. Вместе они стали подниматься на верхние этажи.

Акоп подмигнул нам на прощание, и они с Васей последовали вслед за остальными. Мы остались втроем в коридоре.

— Ну что ж. Раз сказали отдыхать, значит, и будем отдыхать, — сказала Вероника, всплеснув руками. — Интересно, а ванны у них есть?

— Наверное, раз они здесь живут! — отозвался Сом. — Чур, моя вон та будет! — И он быстрыми шагами подошел к двери и толкнул ее. Дверь отворилась, и Сом заглянул внутрь.

— Шикарно, ничего не скажешь!

— А я, пожалуй, в эту комнату! — Вероника тоже пошла куда-то вглубь коридора.

Я не стал смотреть, какую дверь она выберет, и зашел в ту комнату, которую открыл Акоп. Да, действительно шикарно!

Комната состояла из двух отделений — ванной с туалетом и, собственно, самой комнаты, в которой расположился диван, стол, тумбочка со стоящим на ней телевизором. На полу лежал мягкий ковер, и я разулся, прежде чем ступить на него. Окно было завешено плотной занавеской. Напротив дивана висела полка с книгами. Я пробежался по ним глазами. В основном какая-то научная! белиберда, но попадалась и фантастика, и детективы, и даже парочка эротических романов, какие сейчас выпускают в огромном количестве. Тоже неплохо. Будет, чти почитать на ночь.

В углу стоял небольшой холодильник и, заглянув в него, я обнаружил несколько запакованных банок пивал лапшу быстрого приготовления и яблоки.

Захватив одно, я пошел в ванну.

И ужаснулся.

Я наконец увидел себя в зеркале.

Давненько не разглядывал себя. А еще после всего, что случилось… На кого я стал похож? Под глазами синяки, волосы грязные и засаленные, торчат во все стороны, как у панка-наркомана. На подбородке и скулах черная щетина, на шее — глубокая царапина. И когда я успел расцарапаться? Не помню.

Одежда выглядела не лучше. Я разделся, оставшись в одних трусах, скомкал футболку и штаны и швырнул их в стоящую около стены стиральную машину. Куртку бросил рядом.

На полочке стояло два флакона с шампунем. Я залез в ванну, открыв душ. Стоял минут пятнадцать под струями теплой воды, наслаждаясь давно позабытым чувством. Господи, каким же я стал грязным за два дня! Стекающая под ноги и уходящая в сливное отверстие вода некоторое время была сплошной грязью, и только после того, как она немного посветлела, я стал тщательно натираться мочалкой и мыться.

Под конец я залил горячую воду в стиралку и замочил все вещи.

Обернувшись полотенцем, я взял с полки какую-то книгу и рухнул на диван.

Какое наслаждение! Только в критических условиях понимаешь, сколько всего теряет человек без вот таких мелких радостей и удобств. Я же совсем забыл, что такое настоящая кровать и мягкая, взбитая подушка. А ведь это так круто!

Читать тут же расхотелось. Сон в машине не в счет — там даже не сон был, а так, тревожная полудрема. Теперь же можно было забыть на время обо всем, что творилось за стенами этого Театра, хотя бы на несколько часов и просто уснуть.

Без сновидений.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Неплохая маскировка.

Только поднявшись на третий этаж, вслед за пришедшим за мной молодым пареньком, я понял, почему до сих пор партизан не смогли обнаружить.

Со стороны все это было действительно самым настоящим Театром Уродцев. Третий этаж представлял собой круглую площадку, на которой стояли клетки, огромные аквариумы, наполненные жидкостями, непонятные конструкции из металла и дерева. Все это освещалось медным светом, что придавало сцене мрачный вид. Вокруг площадки были расставлены стулья и кресла, отгороженные небольшим заборчиком.