И оборачивается ко мне.

— Подождёшь, — говорит, — в комнате отдыха для операторов. Потом ещё поболтаем. Занятно.

Кому занятно, а кого сейчас вырвет.

У операторов небольшой закуток оказался, этакая каморочка, тёмная и тёплая, метров в двадцать квадратных, а потолок невысокий — рукой можно дотянуться. И никакой тебе лампы — никакого тебе света. Операторам-то ни к чему, тем более, на отдыхе.

Когда Тшанч дверь закрыл, темно стало, как в сундуке.

Я решил, что там нет никого. Пробираюсь ощупью, дай, думаю, найду, куда присесть, может быть, посплю чуток. Ещё ночь кромешная по моим расчётам. И вдруг натыкаюсь рукой на что-то гладкое и холодное. И прямо у меня перед носом два жёлтых огня вспыхивают — как те самые циферблаты для модерновых будильников.

— Ты что, — слышу, — теплокровный, ошалел совсем?!

И чувствую: у меня под боком что-то шевелится.

— Ё! — говорю. — Кто тут!?

А вокруг как начали глаза открываться! Смотрю, а в этой клетушке тех операторов только проснулось шесть штук, а сколько ещё спит, непонятно, но по ощущениям — порядком. Честно говоря, не так уж и уютно.

А гады щиплются и трещат. То ли недовольны, что я в помещение вторгся, то ли напротив того, прикололись и веселятся — впотьмах непонятно.

А, думаю, плевать! Однова пропадать, терять нечего.

— Ну чего, — говорю, — страшные колдуны, ужас мира! Бедный смертный не хотел вам дрыхать мешать, он и сам не прочь от того, да только жрать ему до дури охота. Может, тут у вас еда есть, раз всё равно не спим?

Молчат, моргают. Ну, я уже учёный, я знаю, что жестами общаются. Жду, пока договорятся.

— Эй, — слышу, — теплокровный, ты как это сюда забрёл? Вам в жилом секторе не место!

— Меня, — говорю, — некий Тшанч просил тут подождать. Знаете такого?

— Дык, — говорят. — Шеф контрразведки. Но до диких-то ему какое дело? Он же с лешаками работает…

И тут я становлюсь в пятую позицию и делаю морду кирпичом.

— Это кто тут, — говорю, — дикий, я не понял? Ты глаза-то свои крокодильи разуй, недоразумение!

И тишина. У гадов — шок. И я начинаю действовать.

— Мы, — говорю, — с вашим шефом контрразведки разработали совместную программу против нестабильных существ из леса. И я вам не дикий. Забудьте это слово. Я — инопланетчик. Только контакты до сих пор были засекречены, ясно, мокроносые?! Я вот до сих пор не знаю, можно ли вообще всяким операторам доверять, или я зря тут язык распустил. Инструкции мне не дали по этому поводу.

— А откуда знаешь Тшанча-то? — кто-то спрашивает, робко так.

— Тебе скажи, — говорю, — рептильная морда! А ну как ты шпион? Ну ладно, шучу. Так и быть. Случайно. Меня завербовали. Ваш Тшанч кадры нюхом чует. Я такое видал — вы б в собственные уши позаворачивались со страху. Что мне оборотни какие-то — фу!

Наглость — второе счастье, если только не первое. Кто-то мелкий уже пищит под ухом:

— Так ты, как я понял, кушать хочешь?

— Времени, — говорю, — не было пожрать. Только что сверху. Что было: рассказать — никто не поверит.

— Сейчас, — говорят. И завозились в темноте.

Я же помню — они вполне съедобные штуки едят, даже вкусные. Воспользуюсь случаем, думаю. Ну и суют в руки какую-то миску или тарелку, а пахнет от неё будто орехами. Пошарил рукой — точно, орехи, с полпальца длиной каждый.