Так и Алексей, все нужные слова знал, но старался употреблять их лишь в самом крайнем случае. Когда разговаривал с ламерами, то есть с ослами, а их в любом деле хватает. Он прекрасно знал, кто такой ламер, просто хотел подольше поговорить с Биткоином. Немножко его раскрыть, прощупать.

Профессионал с многолетним опытом с трепетом относится к тому, что позволяет ему с должным уровнем качества выполнять свою работу. А на сленге говорят выскочки.

Если Хан вырос из блатного жаргона, значит, он перешел на другой уровень. Где авторитет уже не надо подтверждать дешевыми понтами. А уголовное прошлое лучше скрывать, а не выпячивать. Хан, похоже, больше не собирается на зону ни в каком качестве. Хотя смотрящий за зоной в табели о воровских рангах — должность завидная. На нее абы кто не попадает. Для этого нужно быть в авторитете, обладать железной выдержкой и иметь хорошие отношения с ворами в законе. Причем, по информации Алексея, Хан назначил себя смотрящим сам. Значит, имел достаточный вес и не боялся, что не прокатит. Так что же у них там, на зоне, вышло с Сажиным? Почему они теперь вместе? Это Алексей и собирался сегодня узнать.

Он молча кивнул Хану, выражая свое согласие на аудиенцию, и направился было к Сажину, который довел наконец свою мысль до Гербария. Тот с надменным видом прошел мимо Алексея. Но на внимание Дмитрия Александровича теперь претендовала другая персона. Она, видимо, давно уже стояла в дверях, прижимая к груди папку с документами и дожидаясь удобного момента, эта блеклая женщина неопределенного возраста. Ей могло быть и около сорока, но не исключалось, что перевалило за пятьдесят.

Волосы у нее были бесцветные. Не белые, а именно бесцветные, потому что платиновые блондинки сексуальны, а эта женщина была бесполой. Глаза как льдинки, белесые брови и по какой-то случайности густо начерненные ресницы, потому что они резко выделялись на этом лишенном красок лице. Вообще, с макияжем у женщины были проблемы, она не понимала, что и как надо красить. Будто брала поутру косметичку и пару минут в задумчивости на нее смотрела. А потом вынимала либо тушь, либо тени, либо губную помаду. И никогда — румяна. Воспользовавшись чем-либо из своей косметички, женщина на этом и останавливалась. Торопливо ее закрывала, словно боясь, что разноцветные тени разбегутся, и сама бежала на работу.

Алексей рассматривал даму с интересом: она была забавной. Он уже понял, что это — главный бухгалтер.

— Ванда Бруновна Суве, — представил ее Сажин.

— Если у вас нет времени, Дмитрий Александрович, я могу подойти попозже, — с готовностью сказала бухгалтерша.

Видно было, что Сажин — ее бог. Но в этом не было даже намека на эротику. Преклонение монахини перед кумиром, причем такой монахини, которая действительно отреклась от всего мирского. Это Служение с большой буквы. Или же великолепная актерская игра.

Алексей был не прочь еще немного понаблюдать за Суве.

— Документы на подпись? — Ванда Бруновна кивнула. — Давайте. Леша, подожди еще пару минут.

Сажин сел за стол и открыл папку, а Алексей завертел головой: где Леня? Как зовут в «БуЗе» бухгалтершу? «Ванда Бруновна» выговаривать не слишком удобно. Но Леня уже исчез. Алексей отошел к двери и застыл, копируя бухгалтершу, которая превратилась в ледяную статую, в то время как Сажин священнодействовал: подписывал документы.

— Все, — через минуту сказал Сажин и положил на стол авторучку.

Суве с неожиданной проворностью подхватила папку и заскользила к дверям. Алексей посторонился, но так, чтобы ощутить исходящее от женщины тепло и уловить аромат ее духов. Настроиться на ее волну. Суве прошла, задев его пышной грудью, но даже не порозовела от смущения, хотя контакт оказался тесным.