— Хочу взглянуть, что у них там делается, — отозвался Фолко. — Строри, ты что, боишься?

— Не подначивай, — вздохнул Маленький Гном. — Ничего я не боюсь. Просто не люблю, когда так смотрят, словно зарезать мечтают…

— Именно об этом они и мечтают, — усмехнулся Торин. — Думаешь, имя мастера Строри, командира панцирного полка в войске короля Эодрейда, не известно никому в этих степях? Или ты забыл, как месяц назад крошил тех же дунландцев под Тарбадом?

Строри промолчал.

В лагере трех друзей и впрямь с самых первых шагов обдало презрительным, холодным молчанием. Все ломали перед ними шапки и кланялись, но вслед сквозь сжатые зубы летели проклятия. Ни Фолко, ни гномы ничем не показывали того, что слышат.

Лагерь оказался самым обычным скопищем на скорую руку возведенных землянок, полуземлянок, легких балаганов, палаток и шалашей. Фолко только дивился, как здешние обитатели переживают зимы — хоть и юг, хоть и возле моря, а холод все равно холод.

В отдалении возле костра сидела на корточках группа хазгов — человек десять, с саблями, но без своих страшных луков. Один из сидевших внезапно бросил в костер щепотку какого‑то порошка, отчего пламя тотчас же стало синим. Бросивший медленно выпрямился, заведя протяжную песню на своем языке; слова в ней были сплошь древние, непонятные, и Фолко, неплохо зная обиходную речь хазгов, ничего не мог понять в этом песнопении.

Продолжая петь, хазг выбрался на открытое место. Кривоногий, седой, старый, весь в сабельных шрамах… Лицо его показалось хоббиту знакомым — уж не в отряде Отона ли вместе ходили? Хазг закружился, широко раскинув руки и запрокинув голову.

Фолко внезапно замер, прислушиваясь.

— Ты чего? — удивился Малыш.

— Тихо! — бросил хоббит.

«Свет, свет, свет! Льется, льется, льется! Встает враг, встает, встает! Надо вам тоже вставать, братья! Мы встанем! Встанем! Встанем! — разобрал хоббит. — Огонь! Огонь! Огонь! По старой земле, да по нашей земле! Прежде чем разольется свет — сами навстречу пойдем! Пойдем за светом, за светом пойдем! Земля — наша! Наша! Наша! С огнем и за нею!»

Кружившийся быстро терял связность речи, приводя себя в какое‑то странное исступление. Остальные хазги тоже вскочили на ноги, начиная один за другим кружиться столь же неистово. Кое‑кто выхватил сабли.

— Эй, Фолко, идем отсюда! — нахмурился Малыш. — Они, по‑моему, тут все белены объелись.

Старый хазг внезапно дернулся, словно от удара, услыхав имя хоббита. Сабля в тот же миг оказалась у него в руках.

— Предатель! — услышал Фолко низкий яростный рык. Глаза хазга полнило безумие; широко размахнувшись, он бросился на хоббита.

— Ты что?! — выкрикнул по‑хазгски Фолко, уклоняясь от удара, и в тот же миг узнал нападавшего.

Как он мог забыть? Тот самый старый предводитель хазгов из отряда Отона!

— Остановись! — Меч хоббита проскрежетал о саблю хазга.

— Когда твоя голова пойдет на корм свиньям! — последовал ответ.

С двух сторон на помощь хоббиту ринулись гномы. Остальные хазги, ни о чем не спрашивая, тоже схватились за оружие. Словно из‑под земли появились страшные луки. Прогудела отпущенная тетива; по прилобью предусмотрительно надетого хоббитом шлема скользнула стрела. Фолко пошатнулся, и старый хазг мгновенно атаковал. Лезвие полоснуло по наплечнику хоббита — и бессильно отскочило от мифриловой пластины.

— Тебе со мной не справиться! — Хоббит отбил в сторону саблю, поднявшуюся было для нового удара.

Хазг не ответил. Фолко крутнул меч над головой, открываясь, и, поймав противника на замахе, четко направил острие клинка в правое плечо старого воина.