Ввиду сложности обстановки, принц Оранский лично прибыл к стоящему на якоре флоту на рыбачьей лодке под своим штандартом. Принца приветствовали положенными ему по должности тринадцатью залпами и криками, пущенных по реям команд: «Да здравствует принц!» Прибытием штатгальтера все были очень рады, ведь если к ним едет правитель государства, значит, они делают чрезвычайно важное и нужное родине дело. Прибыв на «Семь Провинций», принц Оранский немедленно велел собрать военный совет.

– Ситуация чрезвычайно сложная, скорее даже критическая! – начал штатгальтер без всяких вступлений. – Французы продолжают наступление на сухопутье и осадили целый ряд новых наших крепостей. Если союзникам удастся высадить свой морской десант нам в тылу – это будет означать наше полное поражение в войне, конец республики и превращение в колонию Парижа. Поэтому вы должны не только остановить англо-французский флот, но любой ценой не пропустить его десантную флотилию к нашим берегам. Одновременно необходимо подумать, как обеспечить поход в Голландию приближающегося ост-индийского каравана. Финансовые запасы государства на исходе и нам как воздух нужны деньги, которые нам везут. От каждого из вас зависит судьба Отечества, и поэтому я надеюсь на каждого из вас!

Решение советы было скорым и единогласным: немедленно идти навстречу неприятелю, разбить его флот еще до подхода ост-индийского каравана, не дав при этом английской десантной флотилии приблизится к голландскому побережью.

– Я рад, что нашел среди вас полное понимание! – обрадовано провозгласил штатгальтер.

Затем Рюйтер и принц выступили перед матросами. Голландские историки запечатлели речь лейтенанта-адмирала. Вот она: «Друзья! Надобно опять приниматься за дело и дать третью битву. Вы лишь дважды помогали вашею храбростью и усердием, и я не сомневаюсь, чтобы вы и теперь не сделали того же. Но все ли вы вообще и каждый порознь расположены исполнять то, чего требует от вас честь и должность и вести себя, как храбрые люди до самой смерти? Его светлость, здесь присутствующий, уверяет вас, что он вознаградит тех, кои окажут свою неустрашимость, как рано накажет трусов!»

Речь командующего была встречена восторгом, а принц Оранский ее одобрил. Матросы, не переставая, швыряли в воздух свои шляпы-колпаки и кричали вовсю мочь своих глоток: «Да здравствует наш принц! Да здравствует наш папа Рюйтер!»

Попрощавшись с командующим и капитанами, штатгальтер покинул флот, а корабли, выбрав якоря, стали наполнять ветром свои паруса. Ныне под началом Рюйтера значилось уже семьдесят пять боевых кораблей и фрегатов, двадцать пять брандеров и восемь яхт, на которых имелось четыреста тридцать пушек и семнадцать с половиной тысяч матросов.

Утром 1 августа противники оказались в пределах видимости друг друга. К большому удивлению Рюйтера англо-французы начали спешно отходить к берегам Англии, при этом от опытного глаза голландского главнокомандующего не ускользнуло и постоянное чуть ли не демонстративное замешательство в движении и нарочитая нестройность в маневрировании.

– Что-то здесь не так! – качал своей седой головой Рюйтер, в какой уже раз оглядывая далекие паруса.

Внезапное отступление союзников, обладавших полным превосходством в силах, навело Рюйтера на вполне разумную мысль о том, что весь этот маневр хорошо продуманная хитрость, чтобы отвлечь голландский флот от своего побережья, а затем высадить здесь десант. Разумеется, что Рюйтер на этот трюк не поддался, а немедленно вернулся на свою старую позицию к Схуневельду. Там он продержался до тех пор, пока 11 августа не пришло известие, что союзники наблюдались к северу от Текселя. теперь возникла вероятность высадки английского десанта под Текселем, а поэтому голландский флот немедленно перешел ближе к возможному месту дальнейшего развития событий – к Маасу.