Король Фердинанд обдумывал, как ему достойнее вознаградить Нельсона за "освобождение" Неаполя. Чтобы король не слишком напрягался, ему все доходчиво втолковала Эмма, прекрасно изучившая слабости и пристрастия своего возлюбленного. По ее совету Фердинанд присвоил Нельсону титул герцога Бронте. Умная Эмма знала, что посоветовать: ведь вместе с титулом контр-адмирал получал приличное имение на Сицилии неподалеку от Этны, приносящее ежегодно более трех тысяч фунтов дохода.

Нельсон поначалу дипломатично отказывался от титула, но затем позволил себя уговорить. Тогда же ему вручили и орден Полумесяца от султана. К ордену полагалась еще усыпанная бриллиантами звезда. Теперь Нельсон везде появлялся, усыпанный наградами, словно рождественская елка. На шитом золотом парадном мундире рядом с турецкой звездой красовались орден Бани и золотые медали за Сент-Винсент и Абукир. Особенно нравилась Нельсону турецкая звезда, потому что своими размерами она затмевала остальные награды. Демонстрируя ее друзьям и знакомым, контр-адмирал неизменно повторял:

— Я горжусь тем, что в Константинополе все, от султана до последнего нищего, знают мое имя и все как один благодарны мне за мой подвиг!

Лорд Кейт с иронией и сарказмом писал о новом увлечении Нельсона: "Он являет собой самую нелепую фигуру в смысле тупости и тщеславия… Он весь увешан звездами, медалями и лентами и скорее похож на оперного певца, чем на завоевателя Нила. Грустно видеть, что этот храбрый и порядочный человек, любимец родины, выглядит столь жалко…"

Тем временем, так ни разу не ступив на землю Неаполя, Фердинанд вернулся на английском корабле обратно в Палермо. Вместе с ним удалились, сделав свое черное дело, и Гамильтоны.

Пока Нельсон, забыв обо всем на свете, усмирял Неаполь, французский флот вырвался из Тулона и, пройдя Гибралтар, растворился в просторах Северной Атлантики. Англичане предполагали, что скорее всего французы попробуют прорваться в свой основной атлантический порт Брест, а потому туда была в спешном порядке послана эскадра лорда Кейта. На время его отсутствия адмирал Джервис определил Нельсона старшим британским морским начальником в Средиземном море.

Теперь главной задачей Нельсона была блокада захваченной французами Мальты. Отправляясь в очередной поход к острову, Нельсон пригласил "прокатиться" с собой и чету Гамильтонов. Для Эммы был произведен обстрел крепости, французы, разумеется, отвечали, а Эмма была в полнейшем восторге: ради ее удовольствия разыгралось самое настоящее сражение. Впрочем, обстрел Ла-Валлетты никакого результата не дал, и Нельсон ни с чем вернулся в Палермо.

Главнокомандующий настоятельно советовал ему использовать для базирования своей эскадры наиболее близкие к Мальте порты: Сиракузы или Мессину. Но Нельсон предпочел остановить свой выбор на дорогом его сердцу Палермо. Почему? Разумеется, потому, что там была Эмма. Тем более что неутомимая леди Гамильтон готовила в честь своего героя еще один грандиозный праздник, на этот раз… в честь годовщины получения известия о победе при Абукире.

В парке королевского дворца был устроен фейерверк, в специально выстроенном "греческом храме" установили восковые фигуры трех основных героев: Нельсона, сэра Гамильтона и конечно же самой леди Гамильтон; хор исполнял специально сочиненную по этому случаю кантату:

В довершение всего король Фердинанд решил учредить в честь Нельсона персональный орден, названный орденом Святого Фердинанда, которым сразу же и наградил английского контр-адмирала.

В самом конце 1799 года покинула Неаполь эскадра адмирала Ушакова.