- Знаю, знаю! Главное - чистая душа и спокойная совесть! А счастливая жизнь - честная работа с самоотдачей до седьмого пота, потом полезные развлечения: лекторий, шахматный павильон, библиотека... Да?

Он сплюнул прямо под ноги.

- Преснятина и серость! Когда я слышу подобные прекраснодушные рассуждения, меня начинает тошнить!

- Вам не жалко Федора? - неожиданно спросил я.

Золотов смешался.

- Чего об этом толковать... Назад-то не вернешь. Живых надо жалеть.

Он тяжело вздохнул и пальцами потушил окурок.

- Мне себя жалко: влип как дурак! Потому что с дебилами связался. И не повезло с этим убийством... Я ж не такой... Ну покрутиться, деньги сделать... Зачем убивать? И в мыслях никогда... Не повезло! Тот же Гришка - ворует, аж хребет трещит, и живет припеваючи!

- До поры.

- Бросьте! Все на свете до поры. А ему на это наплевать, о будущем не думает, катается как сыр в масле и в ус не дует!

- Интересно познакомиться с таким счастливцем.

- Тут я вам не помощник. Знакомьтесь, если достанете. Но вряд ли, руки коротки.

Я начал злиться.

- Достанем, Золотов, обязательно достанем! Неужели вы не чувствуете, что происходит вокруг вас? Наступает время ответственности, и мы повытаскиваем за шиворот всякую нечисть из щелей и темных углов, как бы она ни хоронилась! И Гришку вашего извлечем на свет божий, а когда такая публика оказывается на виду у всех, то быстро скисает, теряет радость от коньячной жизни и завидует тем, у кого чистая душа и спокойная совесть, хотя вы говорили об этом с издевкой!

- Вы-то чему радуетесь? - бесцветным тоном спросил Золотов. - Ну посадите одного, другого... Зарплату небось не добавят, только хлопот больше...

- Этого вам не понять.

- Ну почему же... Чувство долга, удовлетворение результатами труда... Читал. Неужели правда бывает такое? И не хочется бросить все к чертям, развеяться, отдохнуть?

Бывало, мне хотелось забыть про сроки следствия и содержания под стражей, выпустить из памяти показания многочисленных обвиняемых, подозреваемых, свидетелей, не раздумывать над квалификацией и судебной перспективой дел, не прорабатывать сотни вариантов направлений расследования, уехать куда-нибудь в глушь, сесть у тихого, зеркального пруда под легкими перистыми облаками и бездумно смотреть на тихую поверхность воды, чтобы из глаз и ушей вытекали обратно миллионы битов самой различной информации: мешанина фактов, событий, фамилий, кличек, номеров телефонов... Такое случалось, когда я сильно уставал, но неизбежно проходило, и снова тянуло назад, в самый водоворот событий.

Не говорить же об этом Золотову, который сделан из другого теста и совсем по-другому понимает работу, развлечения, по-другому оценивает жизнь. Теперь для него настало время переоценки ценностей. Я нажал кнопку вызова конвоира.

Вернувшись к себе, я заперся, отключил телефон и около часа просидел неподвижно, расслабленно глядя в окно. Итак, дело раскручено. Факты и доказательства подтвердили интуитивные сомнения, расставлены точки над "и". Задуманная Золотовым инсценировка не удалась.

- Это все Машка, стерва! - прокомментировал он свое поражение. Сказала бы сразу, как учил: приставал, надругаться хотел, пришлось обороняться! И никаких сомнений, никаких зацепок! Получила бы года два условно, сейчас небось за ложные показания больше получит! Так нет, неловко ей было на мертвого напраслину возводить! Ну и дура! - Последнюю фразу он вымолвил с особенным чувством. Золотов оставался самим собой...

Внизу находился детский сад, галдели дети, ударялись о забор брошенные камни, недовольно кричала воспитательница. Эти звуки действовали успокаивающе, и я попытался воспользоваться ими, чтобы изменить окраску своего настроения.

В психологическом поединке с Золотовым победил я, хотя он был серьезным противником. Но удовлетворение не приходило. Я чувствовал себя усталым, измотанным и опустошенным.