— Припаркуй ее где-нибудь, ладно, милый?

И зашагала по ступенькам в красном облегающем платье с бретельками в стразах. Казалось, волос у нее на голове стало в три раза больше. Она была очень красива.

— Что ты сделала с волосами? — спросил я.

— Это называется укладка, Адриан. А ты как здесь оказался? Втираешься в доверие к поместной знати?

— Георгина — личный помощник Фэрфакс-Лисетта.

Оглядев гостей, Пандора протянула:

— Надо полагать, ты надел пиджак в знак протеста?

Мы остановились в дверях гостиной. Отыскав взглядом Георгину, Пандора спросила:

— Это так задумано, чтобы грудь была снаружи платья, а не внутри? — Затем она повернулась ко мне: — Как подживает наш мистер Рак?

Ответить я не успел. К Пандоре подкатил толстый коротышка с озабоченной физиономией:

— Они все еще не засыпали выбоину на Коссингтон-лейн. Вы говорили, что напишете в муниципалитет.

— Ох уж эти ужасные муниципальные люди, — замурлыкала Пандора. — Я сообщу об этом безобразии министру дорожных работ и выбоин, как только парламент соберется на очередную сессию.

— Мисс Брейтуэйт, я видела вас на «Часе вопросов», — восторженно затараторила женщина в блестящем зеленом платье. — Здорово вы отделали этого замшелого консерватора Норманна Теббита!

— Ах, Норманн, — в тон ей ответила Пандора, — он такой хитрюга.

Когда женщина отошла, Пандора пробормотала:

— Я уже больше года не была на «Часе вопросов». Она меня с кем-то перепутала.

— Как тебя можно с кем-то перепутать? — искренне удивился я. — В целом мире не найдется человека, даже отдаленно похожего на тебя.

— У всех налито? — загудел в микрофон Крейг Паддлтон. — Вот-вот пробьет полночь.

Я глянул на часы. Было без пяти двенадцать. Извинившись перед Пандорой, я поспешил вниз, в туалет. Там стояла очередь, и я бросился наверх, в туалет рядом с офисом Георгины. Однако дверь была заперта, и я побежал по нескончаемым коридорам в глубь дома — дискотечную музыку здесь было почти не слышно. К этому моменту я уже едва терпел и начал приходить в отчаяние. Я лихорадочно открывал двери, включал свет, но ни одна из спален не была оборудована ванной комнатой. Рванул еще выше, на третий этаж, где обнаружил ряд комнатенок, очевидно предназначенных для прислуги. В одной из них я увидел раковину, и, дневник, хотя мне очень не хочется в этом признаваться, я облегчился в означенную емкость. Первый удар колокола прозвучал, когда я почти заканчивал. Но полностью я освободился лишь после четвертого удара. Ринулся вниз, на бегу застегивая брюки. Мне оставался всего один лестничный пролет, когда грянул двенадцатый удар и раздались радостные вопли. На пути из холла в гостиную, где я рассчитывал найти жену, меня остановил официант:

— Простите, сэр, но у вас рубашка торчит из ширинки.

Пока я возился с молнией и запихивал рубашку в штаны, «Старое доброе время» спели без меня.

Потом я все же нашел Георгину и попытался рассказать, что со мной произошло, но она перебила:

— Все, все, заканчивай. Я терпеть не могу туалетный юмор.

В половине первого позвонил отец по мобильному и попросил вернуться домой.

— Твоя мать отрубилась, Бретт бродит вокруг дома полураздетый и пьяный в стельку, а чертовы церковные колокола разбудили Грейси, и теперь она требует тост с сыром, — канючил отец.