Дневник, надо же быть до такой степени бесчувственной?

Когда меня пристегнули к капельнице, я позвонил жене на работу. Ответил Хьюго Фэрфакс-Лисетт и сказал, что Георгина разговаривает по другой линии с Штатами:

— Извините, Адриан, я не хотел бы ее отвлекать, она сейчас обговаривает условия сделки с тамошним турагентом.

— Да, я слыхал, что вы планируете заманить к себе автобусные туры с американскими туристами.

— Янки стали очень нервными и путешествуют неохотно. Надо убедить их, что Аль-Каида вряд ли взорвет нашу оранжерею, когда они будут там пить чай… Мне бесконечно жаль, — продолжал он, — что ваша жена в последнее время очень много работает и вам, наверное, ее не хватает, но в апреле у нас открытие сезона, так что хлопот полон рот. Мы делаем весеннюю уборку тридцати четырех комнат, приводим в порядок восемьсот сорок акров оленьего парка и углубляем ров с водой. Уверен, вы понимаете, каково нам приходится.

Мне не терпелось закончить разговор, но я не знал как.

— Я слышал, вы не в лучшей форме в последнее время, — не унимался Фэрфакс-Лисетт.

Я признал, что это так.

— Георгина наверняка прекрасно о вас заботится. Она замечательная женщина.

— Ну, — возразил я, — жену я теперь не часто вижу, но моя мать оказывает мне всяческую поддержку.

— Прекрасно, прекрасно. Семья — это страшно важно.

Мы помолчали. Он явно ждал реплики с моей стороны, но я не нашелся что сказать, кроме:

— Будьте добры, попросите Георгину позвонить мне, когда она освободится. Спасибо.

Попробовал съесть апельсин, почищенный матерью, но не смог, жевать было слишком больно. Меня предупреждали о подобном побочном эффекте.

Зашла Салли проведать меня, сказала, что моя лысая голова выглядит «круто». Я с неизменным терпением внимаю бесконечной саге об отношениях Салли и Энтони, и мне совершенно ясно, что жених обманывает ее с другими женщинами, но Салли, похоже, в упор не замечает его похождений.

— На выходные мы собирались в горы на Волчьи отроги, — рассказала она сегодня, — но, когда Энтони загрузил в машину все походное снаряжение, выяснилось, что для меня там не осталось места.

— И он поехал один?

— Да, — кивнула Салли, — он был таким расстроенным, когда мы разговаривали по телефону.

— У него что, шатровая палатка? — с ноткой скепсиса в голосе спросил я.

— Палатка на четверых, но спальные мешки занимают очень много места.

— А какая у него машина? Мини?

— Нет, внедорожник, но он всегда берет большой запас продуктов.

— Салли, у вас рост сто шестьдесят сантиметров. Вас можно втиснуть куда угодно.

— Да, но кроме еды и палатки надо взять походную плитку, снаряжение на случай дождя, резиновые сапоги, бутыли с питьевой водой, поддоны для льда, утеплительный коврик, надувной плот, весла…

Дневник, я сдался. Она просто не хочет видеть то, что происходит у нее под носом.

По дороге домой мать пристально поглядела на меня:

— Георгина не вылезает из поместья. Надеюсь, ей хорошо заплатят за сверхурочные.

Домой жена вернулась в половине одиннадцатого. У нее возникли проблемы с рабочими, копающими ров.

— Немудрено, — заметил я. — Им, должно быть, трудно работать в темноте.

Понедельник, 10 марта

Письмо из Мексики по электронной почте от матери Георгины:

Здравствуй, дочь моя. Папа говорит, ты нашла работу в английском загородном доме. Добрая весть. Когда ты приедешь к нам с мужем и малышкой Грейси? Артур работает в Мехико-Сити.