Последний раз я видел Георгину на почте в деревне, сообщил я, она была одета в пальто от Диора.

— Диор! — захохотала Пандора. — В деревне! Как вульгарно.

Пока мы разговаривали, вокруг нас кружили люди в надежде привлечь внимание Пандоры. Не со мной же они хотели пообщаться — на этот счет я не испытывал ни малейших иллюзий.

Часов в девять погас свет и из-за барной стойки выплыла мать с большим тортом в форме раскрытой книги под белой глазурью и сорока свечами. Молча загадав желание (пусть Георгина вернется), я задул свечи. Гости затянули «Ведь он славный малый», сбиваясь и начиная сначала, но тут мать захлопала в ладоши и во все горло попросила тишины. У меня упало сердце — она готовится произнести речь. Начала она с того, что расплакалась и принялась махать растопыренными пальцами на уровне глаз — этому жесту она определенно научилась у конкурсантов из «Икс-фактора», в реальной жизни я такого не видывал. Несколько женщин бросились к ней с бумажными носовыми платками, кто-то гладил по плечу.

— Не распускай нюни, Полин! — выкрикнул отец, после чего матери удалось взять себя в руки.

Первая ее фраза прозвучала вполне пристойно:

— Спасибо всем, кто пришел на наш праздник, и особая благодарность за то, что не проболтались Адриану о готовящейся вечеринке. — Но потом ее понесло: — Не могу поверить, что минуло уже сорок лет с тех пор, как я его родила! Боже мой! Я никогда не испытывала такой боли! Тридцать шесть часов мучительной агонии, и некому было подержать меня за руку или растереть спину. Я по сей день не знаю, где тогда был Джордж.

Гости женского пола с укором воззрились на моего отца.

— Я поехал на рыбалку, — оправдывался он. — А мобильников тогда и в помине не было.

— Ты мог бы найти способ поддерживать со мной связь, — возразила мать. — У твоей мамаши был телефон.

Несомненно, из опасений, что перепалка между моими родителями вот-вот выродится в свару, мистер Карлтон-Хейес поднял руку:

— Можно сказать несколько слов?

Мать кивнула с явной неохотой, ей нравится быть в центре внимания.

Вырулив из-за столика, мистер Карлтон-Хейес с улыбкой обратился к небольшой толпе гостей:

— Постараюсь не наскучить вам. Я лишь хотел сказать, что Адриан — самый добрый человек, каких я знал, и знакомство с ним я почитаю за честь и удовольствие. Видите ли, работа в книжном магазине бывает очень нелегкой, мы притягиваем довольно необычную клиентуру. Адриан всегда был терпелив с нашими посетителями. В последнее время на него обрушилось немало бед, но он великолепно справляется — без капли жалости к себе. С днем рождения, Адриан!

Когда аплодисменты смолкли, мать опять взяла слово:

— Итак, через тридцать шесть изматывающих часов он родился, размер его головы потряс акушерок. Потом пару месяцев он непрерывно орал днем и ночью, пока мы не догадались, что соска на бутылочке для него слишком мала. — Мать засмеялась. — Он просто не мог из нее ничего высосать и поэтому худел! — Она умильно хихикнула. — Ну а потом мы начали наслаждаться общением с ним.

— Господи! Она что, собирается рассказать нам твою жизнь день за днем? — шепнула Пандора.

Мать то и дело путалась в словах, но упорно продолжала говорить. Гости уже посматривали на часы. Счастливчики, стоявшие ближе к двери, потихоньку сматывались. В конце концов, подзуживаемый Пандорой, я прервал излияния матери как раз посреди байки о том, как меня, четырнадцатилетнего, повели в магазин игрушек, где к моему носу приклеилась модель самолета.