— Что верно, то верно, — подала голос откуда-то из середины кучи голова.

— Муф глу тлак, — поддакнула другая, без нижней челюсти.

— Увидимся на той стороне.

— У тебя какие-то конкретные планы? — поинтересовалась голова на верху кучи.

— Да нет, — ответила другая. — Просто будем вместе парить в мрачном эфире и ждать, пока нас призовут снова. Заодно будет над чем поразмыслить.

— Мне казалось, у тебя непревзойденный оскал.

Упырь, будь у него такие способности, наверняка бы зарделся от гордости.

— Возможно, зато как зловеще ты подкрадывался, просто загляденье! Эх, жаль, что я не умею так злобно шипеть, как ты!

— Как это мило с твоей стороны, но, по-моему, шипеть умеет любой из нас. А вот вопить, как ты — особенно в тот момент, когда тебя терзает оборотень, — на такое не каждый способен. Ты гений.

— Глуф фоф вукал.

— Ты мне льстишь.

— Я слышал, что в Париже есть культ и имеется парочка вакансий. Может, нам слетать туда, глядишь, что-нибудь да обломится.

— Первый раз об этом слышу. И вообще, скажу честно, французы мне неинтересны.

— Ну-ну, мы бесплотные создания не имеем права быть чересчур привередливыми.

— Глуф фуг гок руффил.

— Ну, только не начинай.

В следующий момент солнце выкарабкалось из-за горизонта, и упыри начали таять. Зеленая плоть превращалась в жидкость. Глаза вытекали из глазниц. Куча начала пузыриться. Надувшись, пузыри взрывались с громким хлопком, и во все стороны летели брызги. Упыри визжали в предсмертной агонии. Причем не потому, что им было больно — если вы и без того мертвы, о какой боли может идти речь. Просто им хотелось приятно провести последние мгновения на этом свете, и они устроили настоящее соревнование, кто кого перекричит. Мерзкая зеленая слизь стекала с костей и оседала на земле густым слоем зеленоватой слизи. Кости чернели и с треском ломались. Голые черепа издавали последние стоны перед тем, как превратиться в прах. Пыль от костей и остатки липкой слизи смешались в зловонный сироп, от которого несло гнилыми яблоками и свежим коровьим навозом.

Лоретта зажала нос.

— Черт, ну и вонища! Мне казалось, от них воняет, когда их жгут на костре.

— Когда тают, от них тоже воняет. Правда, не так сильно.

Лоретта направилась назад в заведение и вскоре вернулась, неся под мышкой зеленый шланг. Она накрутила один конец на кран, торчавший из боковой стены.

— Я конечно, благодарна за помощь, ребята, но вам нет необходимости делать за меня мою работу. Я и сама могу позаботиться о себе.

— При чем здесь вы. Тот, кто подослал сюда этих тварей, намеревался убрать нас с Эрлом. Может, и вас заодно, но в первую очередь нас с ним. А это уже мое личное дело.

Лоретта повернула кран. Тот застонал, забулькал, содрогнулся и наконец ожил струей воды. Лоретта взялась смывать с асфальта слизь. Та упорно отказывалась растворяться или хотя бы разваливаться на куски. Тем не менее Лоретте кое-как удалось смыть ее в высокую пожухлую траву, где ее в принципе не было видно. Лишь на асфальте остался омерзительный зеленоватый след.

— Если уж мы решили заняться этим делом, — произнес Дюк, — не стоит ждать очередной неприятности.

— Что, собственно, должна сделать я?

— Ну, вы могли бы навести справки в городе. Все хорошенько выяснить про этот участок земли. Как давно здесь стоит эта забегаловка? И вообще любые подозрительные случаи.

— В Либурне есть архив. А Бифф Монтойя собрал подшивки местной газеты за много лет. Она, правда, уже три года как не издается, но, думается, в ней при желании можно откопать полезные для нас сведения.