Ричард Матесон. Адский дом
С любовью к моим дочкам Беттинс и Алисон, которые стали таким милым наваждением в моей жизни.
18 декабря 1970 г.
15 ч. 17 мин. В то утро с пяти часов вовсю лил дождь. «Погодка вполне соответствует», — подумал доктор Барретт и не сдержал улыбки. Он ощущал себя персонажем одного из современных готических романов. Тут тебе и проливной дождь, и холод, и двухчасовая поездка в длинном, с кожаной обивкой внутри лимузине, что послал за ним Дойч. А потом бесконечное ожидание в коридоре, пока какие-то мужчины и женщины, время от времени поглядывая на него, торопливо сновали в спальню Дойча и обратно. Доктор Барретт достал из кармана куртки часы и открыл крышку. Он просидел здесь уже больше часа. Что нужно от него Дойчу? Наверняка это будет связано с парапсихологией. Во множестве газет и журналов, финансируемых стариком, вечно печатаются статейки на подобные темы: «Возвращение из могилы», «Девочка, которая никогда не умрет» — неизменно сенсационно, но редко основано на реальных фактах. Сморщившись от усилия, доктор Барретт положил правую ногу на левую. Это был высокий грузноватый мужчина в середине шестого десятка, его редеющие светлые волосы сохранили свой цвет, хотя в подстриженной бороде проглядывала седина. Он выпрямился на стуле с высокой спинкой и взглянул на дверь в спальню Дойча Эдит внизу, наверное, уже беспокоится. Барретт жалел, что взял ее с собой. Но кто мог знать, что это займет столько времени.
* * * Дверь спальни Дойча отворилась, и вышел его секретарь Хэнли. — Доктор, — пригласил он. Барретт потянулся за тростью и встал. Проковыляв через прихожую, он встал перед невысоким секретарем и подождал, пока тот заглянул в дверь и объявил: — Доктор Барретт, сэр. Барретт протиснулся мимо Хэнли и вошел, секретарь закрыл за ним дверь. Обшитая темными панелями спальня казалась необъятной. «Святилище монарха», — подумал Барретт, двигаясь по ковру. Остановившись у массивной кровати, он посмотрел на сидящего в постели старика. Семидесятивосьмилетний Ролф Рудольф Дойч был лыс и скелетообразен, с пронзительным взглядом глубоко запавших темных глаз. Барретт улыбнулся. — Добрый день, — вежливо произнес он, в который раз удивляясь тому, что такая развалина правит целой империей. — Вы хромой, — просипел Дойч. — Мне не сказали об этом. — Что, простите? — насторожился Барретт. — Ладно, — оборвал его Дойч. — Полагаю, это не имеет решающего значения. Мои люди рекомендовали вас. Говорят, вы входите в пятерку лучших в своей области. — Он тяжело вздохнул. — Ваш гонорар составит сто тысяч долларов. Барретт вздрогнул. — Вам следует установить факты. — Относительно чего? — спросил Барретт. Дойч поколебался, прежде чем ответить, словно считая это ниже своего достоинства, но в конце концов сказал: — Относительно загробной жизни. — Вы хотите, чтобы я... — ...Чтобы вы сказали мне, соответствует это действительности или нет. У Барретта упало сердце. Такая сумма способна преобразить для него весь мир, но все же как быть с совестью? — Мне не нужна ложь, — продолжал Дойч. — Я покупаю любой ответ. Но правдивый и точный. Барретт ощутил прилив отчаяния. — Но как я смогу убедить вас в точности того или иного ответа? — вырвалось у него. — Если предоставите мне факты,— раздраженно ответил Дойч. — Где я их найду? Я физик. |
